Читать книгу - "Следователь и Колдун - Александр Н. Александров"

— Однако, — покачал головой Первый ректор, — однако… Вот это воля… Я определенно не ошибся в своем выборе. Фигаро, я почту за честь видеть тебя своей правой рукой. Похоже, я тебя недооценил… Ладно, а теперь…

— Нет.

— Что? — на щеке Брунэ непроизвольно дернулась мышца.

— Нет, — на этот голос следователя прозвучал уже гораздо спокойнее. В голове Фигаро яростно пульсировала кровь, во рту словно эскадрон ночевал, но в целом он чувствовал себя нормально — после эфирных контузий бывало и хуже. — Нет, — повторил он, — я не возьму ваш… подарок. Оставьте себе… Это так глупо, черт побери… Так глупо… Какая, нахрен, «моральная дилемма»? Вы — вор. Обыкновенный вор, который пытается дать мне взятку предложив часть награбленного. И всего-то… Ученый он… Прогрессист… Брунэ, что вы сделали за прошедшие сотни лет? Ну, кроме как собирали в копилку, мотались по миру и нажухивали студентов? Сделали хоть одно открытие? Написали хоть одну новую книгу?‥ Небо, да мы до сих пор учимся по вашим учебникам! Вы же, по факту, хозяин Академии — так являлись бы сюда не под личиной студента, а как преподаватель. Но нет, как же… Благодетель человечества — тьфуй… Вы как в той старой истории про дракона: «…змей-то наш радетель и добряк душою, жрет не более одной девицы за год…». Вы вечный студент. И это так символично, Брунэ. Так точно…

…Ледяной ветер хлестнул по лицу следователя. Первый ректор нахмурился; в его глазах на мгновение сверкнула ярость — сверкнула и погасла. Но Фигаро, почему-то, был уверен, что ему удалось задеть колдуна за живое. Время там или не Время, а так с Брунэ не говорил еще никто за долгие столетия.

— Ты идиот. — В голосе колдуна презрение мешалось с разочарованием. — Ты разочаровал меня, полностью разочаровал, Фигаро. И даже не самим своим отказом — это, по крайней мере, еще можно объяснить всякой моральной ерундой. Но неужели у тебя не хватает мозгов чтобы понять: живым ты отсюда не уйдешь?

— А вот это мы еще посмотрим, Сэдрик!

…Фигаро редко доводилось видеть Артура таким: всколоченная борода, по копне которой с треском стекали вспышки голубого электричества, искры кривыми стрелами срывающиеся с пальцев и яростный взгляд ехидных темных глаз: Мерлин Первый был готов к бою.

Но внимание следователя было сосредоточено на Первом ректоре. Этого стоило того в полной мере: рожу Брунэ нужно было видеть.

У колдуна было такое выражение лица, будто перед ним внезапно появился Демон-Сублиматор, огрел по голове пыльным мешком и тут же предложил по дешевке купить три отреза холстины.

— Артур!! — завизжал Брунэ, — какого хрена ты здесь делаешь?!

— Что?!? — Артур от возмущения чуть не подавился, — Что ты несешь, скотина мелкая?! Это, вообще-то, моя академия! Ворюга мелкий, таракан запечный!!

— Ты… Ты что, создал себе филактерию?! Или это какая-то иллюзия?!

— Идиот!! Кретинозавр!! — Артур всплеснул руками, возведя очи горе. — И мошенник к тому же! Я доверял тебе! А ты… Ты заныкал бумаги Кроули!!

— Кроули тебе тоже доверял! — тут же взвился Брунэ, от возмущения глотая воздух словно запыхавшаяся собака. — А ты его прикончил!

— И сообщил тебе, дурак!! Тебе!! А ты и слова не сказал! Решил действовать за моей спиной! Я эту сволочь, понимаешь, на помойке нашел, отмыл, отчистил, а он мне тут рисует гиперболу Гельмгольца! Ты со мной вообще когда-нибудь пытался по-человечески поговорить?!

— Ты скрыл от меня секрет бессмертия!!

— Да я до вчерашнего дня про этот твой Исполнитель желаний слыхом не слыхивал!! Вот почему ты, тупая башка, не подошел ко мне и не заявил, что хочешь заниматься исследованиями бессмертия?! Я бы тебе и слова не сказал!

— Слова не сказал?! Да ты ходил с надменной харей поплевывая по сторонам! «Отец Квадриптиха», сам Мерлин Первый, а мы — грязь! Слякоть под его ногами!!

— Да я!!‥ Я!!. — Артур резко зажмурился и внезапно произнес совершенно нормальным тоном: — Да, я был именно таким. Сволочью и скотиной, каких мало. Заносчивым болваном, все верно. Поэтому я в огромной мере ответственен за всю эту историю с копилкой времени. Грешен, каюсь.

…Судя по размеру глаз Брунэ с ним случилось нечто вроде нервного припадка. Он открывал и закрывал рот, точно рыба выброшенная на берег; было похоже, что колдун просто не может подобрать слова.

— …и поэтому, — Артур вздохнул, — я предлагаю тебе сделку. Ты покинешь Академию, и я больше никогда тебя не увижу. А это место и все документы Кроули я уничтожу. Думай, Седрик. Такие предложения я делаю нечасто.

— Предложения?! — расхохотался Брунэ, недоверчиво покачивая головой, — какие, нахрен, предложения?! Артур, до тебя, кажется не дошел главный факт дня: я бессмертен! Ты не можешь меня победить в бою, просто не можешь! Да обрушь ты на меня всю мощь чар Белой Башни — мне плевать!‥ Хотя я все равно уделаю тебя одной правой: сейчас на мне Высший Темпоральный Щит Кроули. С таким же успехом я мог быть Легким Вампиром, а ты — пятилетним карапузом с прутиком в руке. Поэтому вот тебе встречное предложение: ты становишься моим заместителем и мы вместе…

— Что?!? — Мощи визга Артура позавидовала бы и мадам Софочка с Кошачьей улицы. — Ты!! Предлагаешь!! Мне!! ПОСТ СВОЕГО ЗАМЕСТИТЕЛЯ?!? Мне?!? Да ты… Да ты…

— Да!! Да, предлагаю!! Белую Башню ты прогадил, Квадриптих пустил по ветру, власть не удержал…

— Ах ты… Ах ты глиста мелкая, с-с-с-укин сын, да я тебя…

Они орали. Визжали, брызгая слюной. Топали ногами. Ругательства звучавшие под древними сводами становились все более изощренными, все менее приличными. Они выкрикивали обвинения, оскорбления, ругали друг друга на чем свет стоял, и именно тогда с глаз следователя, наконец, упала пелена.

Брунэ, несмотря на ни на что, обладал харизмой. У него был стиль: вечно молодой колдун, преемник тайн мироздания, загадочный инкогнито, Песочный Человек Академии Других наук. Он был сволочью, вором, скотиной, но, в то же время, он являл собой то, что Фигаро считал, скорее, добродетелью: неопалимую купину юности сплавленную с гибким и неординарным умом.

Но теперь, глядя на перебранку Брунэ и Артура, следователь уже не мог не видеть очевидного.

Перед Фигаро стоял старик.

Мелкий, обиженный на весь мир склочный старикашка, неведомо как напяливший на себя личину юноши, но от этого не переставший быть стариком. И это несоответствие резало глаз.

Как сам Фигаро не был двадцатилетним юношей, так им не был и Брунэ. Но если следователю игра в подростка причиняла мучения (теперь он мог честно себе в этом признаться), то Первый ректор ей