Читать книгу - "Вихрь - Роберт Чарльз Уилсон"

1

После операции, как только стала проходить анестезия, когда я находился на рубеже между сном и бодрствованием, я увидел горящего человека: он дергался, пожираемый пламенем, но при этом пристально смотрел на меня сквозь плывущую пелену горячего воздуха.

Это был классический кошмар. Только это был не сон, а воспоминание.

* * *

Прежде чем вшить мне лимбический имплантат, бригада хирургов продемонстрировала его мне. Мой ужас они наверняка расценили как предоперационную тревогу.

«Узел» представлял собой гибкий черный диск шириной в несколько сантиметров и толщиной меньше сантиметра. Он был покрыт россыпью бугорков размером с булавочную головку, из которых при должном кровоснабжении от окружающих капилляров должны были начать расти искусственные нервные волокна. Почти сразу после установления имплантат устанавливал связь с Сетью, за считанные дни его искусственные нервы проникали в спинной мозг и начинали инфильтрацию в соответствующие доли мозга.

Врачи спросили, понятно ли мне все это. Я ответил, что понятно.

Потом — укол анестезии, холодок в затылке, бесчувственность, занесенный хирургом скальпель…

* * *

Горящий человек был ночным сторожем на складе моего отца в Хьюстоне.

Я его совершенно не знал, и убийство было непреднамеренным. В любом суде его квалифицировали бы как убийство по неосторожности, не более того. Только перед судом я не предстал.

Дважды за жизнь я рассказывал эту историю другим людям — однажды в подпитии, в другой раз трезвым. Один раз незнакомцу, другой раз — женщине, в которую влюбился. Но в обоих случаях мой рассказ был неполным и отчасти вымышленным. Даже мои искренние попытки покаяния были пропитаны ложью.

Тех, кому я тогда каялся, уже десять тысяч лет не было на свете, но тот умирающий по-прежнему терзал мою совесть, не переставая гореть. И вот я отдал ключи от своей совести «Корифею» и мог теперь только гадать, что из этого выйдет.

2

Первая перемена, которую я заметил после операции, произошла не со мной самим, а с другими людьми, вернее, с их лицами.

Я ощущал кое-какие побочные последствия, о которых меня предупреждали, — приступы головокружения, потерю аппетита, но эти симптомы были несильными и быстро прошли. Меня пугало не то, что я ощущал, а то, чего не ощущал, чего мог незаметно для себя лишиться. Я старался не действовать интуитивно и несколько дней провел в одиночестве, ни с кем не разговаривая, даже с Эллисон (она, кстати, стала относиться ко мне с угрюмым презрением — как я надеялся, наигранным). Мы оба знали, как нам быть, как знали и то, что я пока не готов к своему главному поступку.

Врачи советовали мне развивать «интерактивные волевые навыки», способность пользоваться с помощью «узла» пультами управления, например, включать сочетанием воли и прикосновения графический дисплей. Те же самые навыки должны были мне пригодиться, чтобы улететь с Вокса, поэтому я ревностно принялся за тренировки. Оскар иногда заглядывал, чтобы убедиться, есть ли прогресс, и однажды принес несколько учебных пособий, предназначенных для вокских детишек: «сетевые» игрушки, при моем прикосновении менявшие цвет или начинавшие играть музыку. Поначалу они были бесчувственны к моему прикосновению. «Узел» только начал тогда проникновение в ключевые зоны моего мозга, только осваивал возбуждение и подавление отдельных участков; установились еще не все взаимосвязи, и Оскар рекомендовал мне запастись терпением.