Читать книгу - "Александровскiе кадеты. Том 1 - Ник Перумов"

Подвалы, однако, оказались поначалу самым обычным коридором с серым цементным полом, по стенам тянулись трубы, справа и слева – дверные ниши. Правда, царил полумрак, потому что днём свет проникал только через небольшие оконца в торцах, а сейчас возле тех же оконец горели электрические лампы; далеко-далеко впереди её, эту лампу, можно было легко заметить. Федя несколько приободрился, несмотря на то что середину коридора скрывали серые тени.

– Ну? Где припасы-то твои?

– Тут, тут, не фыркай, – несколько обиделся Бобровский. – Вот, гляди!

И точно – Лев нырнул в зачем-то стоявшую тут кадушку, выудив оттуда туго набитый солдатский мешок с лямками, быстро и ловко распустил завязки.

– Вот, держи, Слон, – фонарь… свечку тоже… спички… фляжка тебе и фляжка мне… без воды, брат мне говорил, ни в какие подвалы и вообще под землю соваться нельзя… Мел нам пока не нужен, бечева тоже… ну, идём!

Пошли. Коридор вёл прямо, никуда не сворачивая, к далёкому свету одинокой лампы. Вокруг начала сгущаться темнота, впереди мальчишек легли длинные тени. Бобровский засветил фонарик, желтоватый кружок света запрыгал по стенам, потолку, трубам и проводам. Было тихо, пусто и… ну, конечно, страшновато, но пока что ничего таинственного Фёдор не видел.

Миновали одну дверь, другую, третью… Возле пятой Лев вдруг остановился.

– Вот сюда нам.

– А-а… а ты откуда знаешь?

– Я ж тебе сказал, Слон, старшие говорили! За складом. Тут всякая всячина, шанцевый инструмент и прочее. Не шибко ценное, потому и не заперто. Ну, давай!..

Голос у самого Бобровского тоже слегка дрогнул.

Ручка повернулась легко, петли у рачительного Трофима Митрофановича были всегда и всюду хорошо смазаны, хоть бы и на складе шанцевого инструмента, то есть ломов, лопат, кирок и тому подобного.

Тут было темно, тихо, и пришлось пробираться осторожно, на цыпочках. Лопаты, штыковые и совковые, пешни, ломы-ледорубы и ломы-гвоздодёры, ломы пожарные лёгкие и ломы пожарные шаровые; кирки, мотыги, а рядом с ними грабли с тяпками – всё стояло в строгом порядке, в специальных пирамидах, наподобие оружейных. Фонарик Бобровского запрыгал вправо-влево, на стенах корчились причудливые тени, настолько жуткие, что Феде и впрямь стало очень-очень не по себе.

Но Солоновы не отступают и не бегут.

– Всё пока что просто… – услыхал он шёпот Льва. – Бечёвка не нужна, не заплутаем…

Тем не менее клубок решили держать наготове и, если что, привязать. Тишина стояла густая, хоть ножом режь.

В дальней стене – ещё одна дверь. Низенькая, узкая. Однако подход к ней чист, ничем не загромождён, не завален; значит, этим путём кто-то ходит.

Замка не оказалось и тут, зато петли тоже хорошо смазаны. Створка повернулась бесшумно, и Федя невольно сглотнул, направляя луч фонарика в темноту за порогом. Отчего-то он сейчас со всей ясностью видел очертания горбатого существа, затаившегося…

– Слон! Не спи! – зашипел Бобровский.

За узкою дверью оказался столь же узкий коридор, сразу же делавший крутой поворот. Здесь света не было совсем, было холодно и промозгло, стены – простой кирпич, даже без штукатурки.

– К-куда это в-ведёт?

– Да откуда мне знать, Слон?! Планов корпуса я не нашёл. Нитка твой, может, и сумел бы, а я вот нет. – Бобровский топтался на месте.

Два слабых фонарика не слишком разгоняли тьму. Казалось, там, за поворотом, уж точно притаился кто-то жуткий и злобный.

– Бечеву вязать будем?

– Не, Слон, не будем. Развилок-то нет.

– Тогда не стоим, идём, – вспомнил вдруг Федя папин совет. Когда страшно, нельзя оставаться на месте. Страх обессиливает, паника нарастает, говорил папа. Иди, делай, и остальное всё приложится.

Поворот вывел их в изрядно пыльную каморку, где из стены в стену тянулись ряды труб со здоровенными вентилями на них. Дальше дороги не было, и сама каморка оказалась совершенно неинтересной. Голые стены, чёрной краской крашенные трубы и больше ничего.

Ничего?

– Смотри, Лев, – люк!

Люк имелся. В самой середине комнатёнки, массивная чугунная крышка с ручкой на петлях. Не ржавая, отнюдь.

– Люк, – прошипел Бобровский. – И его открывали! Вишь, какой чистенький!

И без долгих размышлений потянул за ручку.

– Помогай, Слон!

Чугунная заглушка подалась легко; из кирпичного колодца пахнуло сыростью. Вниз вели скобы-ступени.

Мальчишки переглянулись.

Темнота там, в колодце, была совершенно чернильная. Лучи фонариков тонули в ней, не достигая дна.

– Г-глубоко, Бобёр, – поёжился Фёдор.

– Ага. Слишком глубоко. Мы бы пол точно увидали… Слушай, Слон, это наверняка оно!

– Что «оно»?

– Спуск! В те самые потайные ходы! Может, тут и до дворца дойти можно! С чего он такой глубокий, а? Полезли, Слон! Полезли, покуда нас не хватились!..

И он решительно спустил ноги в горловину.

– Свети мне!

Здесь, под землёй, Лев Бобровский прямо-таки преобразился. Решительный, собранный, готовый идти к цели, несмотря ни на что. И уж, конечно, уступить ему кадет Солонов не мог никак.

И потому полез следом.

Было страшно. Ох и было же страшно!.. И как это «Ле-эв» ничего не боится?!

Фонарик Федя держал в зубах за специальную петельку; пятно света моталось по старым-престарым кирпичам.

Внизу наконец что-то стукнуло, хлопнуло, и голос Бобровского шёпотом предупредил, что вот оно, «дно». Именно дно, как в колодце.

Лев деловито расправил бечеву.

– Вот теперь пора. Клубок большой, надолго хватит. Вообще-то у бывалых спелестологов с бечёвкой ходить не принято. А то в пещерах, знаешь, как случалось: идут себе новички по верёвочке, а кто-то бывалый возьмёт, да и перепрячет конец. Вот потеха-то!..

– Зачем же? – поразился Фёдор. – Это ж… нехорошо!

– Э, брось, Слон! Будто девчонок не пугал никогда!

– Так то девчонок…

– Уметь надо под землёй ходить. Бечева хорошо, а собственная голова лучше. Ну, и где это мы?

Были они в невысокой сводчатой галерее, похожей на потерну. Оба конца её заливала тьма; никаких знаков на стенах, ничего.

– Так тут всё одинаковое, всё равно, куда идти!

– Погоди, Слон. Мы в правом конце корпуса были, значит… – Бобровский извлёк из кармана компас. – Конец наш восточный, значит… значит, идти надо на север.

– Почему?.. А, там же дворец! – сообразил Фёдор. И тут же встревожился: – Бобёр! А вообще-то под дворец государев лезть… Заарестуют, и всё, пропали мы! Выкинут из корпуса, поминай как звали!