Читать книгу - "Теоретик - Владимир Корн"

Этот день действительно оказался самым тяжелым из всех тех, что были на протяжении нашего пути. За исключением, может быть, каньона. И уж во всяком случае, куда тяжелее самого первого дня пребывания в этом мире. Хотя он тоже был, как любила выражаться моя бабушка, не приведи господь.

Хорошо помню, что чувствовал себя на грани отчаяния. А отчаяться было от чего. Я не понимал, где я, что со мной, как сюда угодил и, наконец, зачем. И не является ли все происходящее вокруг меня предсмертным бредом, в то время как жизнь моя отсчитывает последние мгновения под колесами автомобиля какого-нибудь лихача? Ведь перед тем, как на некоторое время наступила темнота и я оказался здесь, собрался перейти дорогу, где движение было довольно интенсивным.

Наверное, единственное, что помогло мне справиться с собой тогда, – то, как воспитывал отец. Нет, он не был жестоким человеком, но считал: невозможно сделать из мальчишки мужчину, если не относиться к нему достаточно строго. Даже в мелочах. Слава рассказывал, что хуже всего здесь приходится домашним мальчикам, которые никогда не видели в жизни никаких проблем. Да и самой-то жизни еще толком не видели. Зачастую они ломаются, причем окончательно и бесповоротно. И особенно это касается городских и не служивших. Как бы там ни было, армия умеет закалить характер. Или даже спорт.

– Девочкам все-таки устроиться проще. Им всегда есть что предложить в обмен на кусок хлеба, – ухмыльнулся он. – Хотя и на мальчиков находятся любители. А вообще тут такой мир, что никому ни до кого нет дела. Все озабочены единственным – как выжить самому. И если объединяются в стаи, то лишь из понимания: таким образом выжить будет легче. Порой сам удивляюсь: ну как же так? Куда подевались все те человеческие ценности, которыми мы так гордимся? Все это человеколюбие, сопереживание и прочая ерунда? А еще каждый считает, что он в этом мире временно и потому может себе позволить то, что на Земле даже в пьяную голову не пришло бы. Ну как во сне, – попытался провести аналогию Слава. – Когда осознаешь, что спишь и можно творить что угодно, ведь ничегошеньки тебе за это не будет.

«Или как в какой-нибудь онлайн-игре, – подумал я. – Когда игроки выявляют все свои темные стороны: а чего им опасаться? Игра – она и есть игра, и в ней можно все».

– И дело даже не в том, что здесь оказываются сплошь негодяи, хотя и их хватает с избытком. Просто каждый пытается вписаться в существующую модель общества, а она тут именная такая.

Те вещи, которые Гриша пытался внушить мне в кафешантане сильно подшофе, Слава подтверждал совершенно трезвым.

– И что, все так и живут?

– Да практически все. Бывают, конечно, исключения, но выглядят они здесь инородными телами, которые сам организм пытается отторгнуть. Как выражаются медики – нетолерантны они ему. Те же перквизиторы вписываются в эту модель куда лучше. Так что, Игорь, если попал в курятник – учись кукарекать. Иначе заклюют. Как гадкого утенка.

– И что, и вы?.. – Я посмотрел на спящих Грека, Гудрона, Яниса, Гришу.

Нормальные ведь люди, за которыми ничего такого, о чем мне рассказывал мой собеседник, я не замечал.

– И мы, – кивнул он. – Возможно, не до такой степени, как некоторые, но тоже далеко не ангелы.

Местность, которую нам предстояло пройти за световой день, представляла собой заболоченную низину. Я все больше утверждался в мысли, что Грек опасается охотников за нами куда больше, чем всех остальных трудностей, вместе взятых. Но и приведя нас сюда, он рисковал тоже. Случись незадолго до этого затяжные дожди, и все, низина стала бы непроходимой. В этом случае нам пришлось бы возвращаться к каньону, чтобы пойти на Вокзал другим путем, где шансы встретить тех, кто попытается прибрать наши жадры к своим рукам, несравненно выше.

К нашей удаче, дождь эти места миновал. Возможно, и нет, но оказался здесь не настолько сильным, и на скулах Грека наконец-то перестали ходить желваки.

– Вот это место и называется Чертовым кладбищем, – почему-то вполголоса сказал Янис. – Преодолеем его, и до Вокзала будет рукой подать.

– Из-за топей называют? – попробовал догадаться я.

– Не совсем. Хотя и они причастны.

– Тогда из-за чего? – Из слов Яниса становилось понятно, что должна быть и другая причина, главная. А может, их несколько.

– Тут какие-то испарения особые. Галлюцинации от них. Кому что мерещится. В том числе всякие черти и кладбище. Гудрон, правильно я говорю?

Тот кивнул.

– Где-то в этих местах парочка моих хороших знакомых пропала. А еще один рассудком двинулся. Как-то наоборот его повернуло. Был вечно угрюмым как сыч и вдруг от каждого слова начал смеяться. Смешно, нет, а он знай себе заливается. Спроси его о чем-нибудь, и все, минут на пятнадцать хохота обеспечено.

– Выговорился? – Мне показалось, Грек с трудом дождался окончания тирады Гудрона.

– Ага, – охотно кивнул тот. – Нервы, Георгич, нервы, – честно признался он.

– Нервы на Вокзале будем лечить. Когда прибудем. А сейчас напялили на морды противогазы, и вперед. Да не забудьте их проверить. Ну а если свой намордник кто-то потерял или выкинул, останется здесь и назад в одиночку выбираться будет.

Таких не нашлось, и вскоре мы напоминали сборище мутантов. Несомненно, Славе пришла такая же мысль, поскольку он сказал:

– Снорки, блин.

– Кто? – не понял его Гудрон.

– Существа такие, – к нашему со Славой удивлению, пояснил ему Гриша. – Фантастические. Игрушка компьютерная есть, вот там они с противогазами на мордах и бегают. На четвереньках. Только откуда тебе знать? Дремучий ты!

Выражение Гришиного лица не было видно, но, судя по тону его доносившегося из-под противогаза голоса, было понятно, что Сноуден желает Гудрона позлить.

– А ты, значит, не дремучий?

– Нет, – покачал тот головой, отчего хобот с фильтром замотался вместе с ней.

– Григорий, так ты что, геймер? – поразился Слава.

– А то! Причем заядлый. Между прочим, главой клана в одной игрухе был!

– Вот уж не ожидал!

Признаться, я тоже. Гриша ну никак не походил на игромана, проводящего за компьютером практически все свободное время.

– Поди, и читы юзал? – продолжал допытываться Слава.

– Ну не без этого, если честно. Аимбот прежде всего.