Читать книгу - "Огненный бассейн - Джон Кристофер"

Я был поражен его видом. Я знал, что такая жизнь, сочетание тяжести с жарой и влажностью, быстро губит людей. Многие из них находились в жалком состоянии, они состарились и ослабли гораздо раньше времени. Я понимал также, что и мои силы постепенно слабеют, хотя и научился беречь энергию. Но перемены во Фрице превосходили все мои ожидания.

Мы все похудели, но он, высокий и отлично сложенный, казалось, потерял в весе гораздо больше. Ребра его торчали, лицо было истощено. Он согнулся так, как те, что провели год и больше в городе. Я с ужасом заметил кое-что еще — следы ударов на его спине. Я знал, что некоторые хозяева бьют своих рабов за неосторожность и глупость, пользуясь при этом чем-то вроде летающего хлыста. Его прикосновение обжигало тело. Но Фриц был не глуп и не допустил бы неосторожности.

Отдавая мне соленую палочку, он негромко сказал:

— Самое важное — условиться о следующих встречах. Я живу в 71-й пирамиде, 43. Нам легче встретиться там, если у тебя хороший хозяин.

— Но как? Я не найду туда пути.

— Возле… Нет. Где ты живешь?

— 19-я пирамида, 15.

— Я знаю, где это. Слушай. Мой хозяин ежедневно уходит в бассейн-сад точно в два-семь. И остается там целый период. Я думаю, мне хватит времени добраться до тебя. Если ты сумеешь выйти в общее помещение…

— Конечно.

— Я буду рабом хозяина, посещающего твоего хозяина.

Я кивнул. Мы использовали деление времени, принятое хозяевами. День делился на девять периодов, а каждый период делился на девять частей. Два–семь означало приблизительно полдень. В это время мой хозяин тоже отправлялся в бассейн-сад. Даже если бы он не сделал этого, я смог бы уйти по какому-нибудь поручению.

— Твой хозяин… он плохой?

Фриц пожал плечами.

— Мне не с чем сравнивать.

— Твоя спина…

— Это ему нравится.

— Нравится?

— Да. Вначале я думал, будто что-то делаю неверно, однако это не так. Он находит причины. Я кричу и вою, и это доставляет ему удовольствие. Я научился кричать громче, тогда он быстрее кончает. А как твой хозяин? У тебя на спине ничего нет.

— Мне кажется, он из хороших.

Я рассказал Фрицу о своей жизни. Он внимательно выслушал меня и кивнул:

— Даже очень хороший.

Он кое-чем еще поделился со мной, и я понял, что не только побоями его жизнь в худшую сторону отличается от моей. Любыми возможными способами хозяин унижал, преследовал его и возлагал на него непосильные тяжести. Я почти стыдился своей жизни. Но Фриц сказал:

— Все это не важно. Главное то, что мы узнали в городе. Мы должны обмениваться информацией, чтобы знать все. Расскажи мне сначала, что узнал ты.

— Очень немного. Практически ничего. — Я мысленно собрал обрывки сведений и изложил их ему. — Вот и все.

Фриц серьезно слушал. Он сказал:

— Все это полезно. Я узнал, где расположены большие машины, которые дают тепло, свет и энергию их экипажам. Наверное, они же делают город тяжелым. Рампа 914 ведет на улицу 11. Улица проходит между двумя садами-бассейнами и уходит под землю. Там, внизу, машины. Я пока не смог туда спуститься — не знаю, могут ли вообще туда ходить люди, — но попытаюсь.

Еще я обнаружил место, где в город поступает вода. Это сектор стены 23. Река выходит из-под земли и проходит через машину, которая делает воду пригодной для хозяев. Там я был и пойду еще. Огромное помещение, и мне трудно в нем разобраться. Есть еще место счастливого освобождения.

— Счастливого освобождения?

Раз или два я слышал это выражение от других рабов, но не знал его значения, а Фриц сказал:

— Это недалеко отсюда, улица 4. Туда уходят рабы, когда у них уже нет сил служить своим хозяевам. Я пошел за одним из них и видел, что происходит. Раб становится под металлическим куполом. Вспыхивает свет, и он падает мертвый. Пол, на котором он лежит, движется. Открывается дверь, там печь, и тело сгорает без следа.

Он продолжал рассказывать, что узнал о рабах в городе. Они поступают не только после игр; в других странах существуют и другие способы отбора, но выбирают всегда молодых и сильных. Жизнь в городе, даже у такого хозяина, как мой, медленно, но верно убивает человека. Некоторые умирают почти сразу же после прибытия; другие — через год, два. Фриц встретил раба, который провел в городе пять лет, но он был исключением. Когда раб чувствует, что приближается смерть, он добровольно уходит в место счастливого освобождения и умирает с радостной уверенностью, что отдал хозяину все свои способности и энергию.

Я внимательно выслушал все это. Вот теперь мне действительно стало стыдно. Я считал свою жизнь тяжелой, и это служило мне извинением того, что я ничего не сделал. В сущности, я тянул время, ожидая встречи с Фрицем и надеясь тогда решить, что делать. Он же, страдавший гораздо больше, тем не менее выполнял нашу задачу, от решения которой зависело будущее всего человечества.

Я спросил его:

— Как ты сумел все это узнать, если у тебя есть только два часа, которые твой хозяин проводит в бассейне? Этого времени просто не хватит.

— Часть дня мой хозяин проводит с другом. Его гость не одобряет рабов, и поэтому хозяин уходит без меня. Я свободен и отправляюсь на разведку.

— А если он неожиданно вернется или же вызовет тебя?

В каждом доме были средства для вызова рабов. Фриц сказал:

— Я придумал предлог. Он, конечно, меня побьет, но к этому я привык.

Бывали случаи, когда я оставался один. Тогда я целый день отдыхал. Однажды я вышел, но путаница улиц, рамп и пирамид угнетала меня, и я вернулся. Я почувствовал, что краснею при этом воспоминании.

Мы говорили в стороне от остальных, но все больше и больше рабов прибывало с арены, и в помещении стало тесно.

— Хватит, — сказал Фриц. — 19-я пирамида, 15. В общем помещении около двух–девяти. До свидания, Уилл.

— До свидания, Фриц.

Следя, как он исчезает в толпе рабов, я принял решение — действовать активнее и меньше жалеть себя.

Обязанности, которые я выполнял по отношению к своему хозяину, сами по себе не были обременительны. Я прибирался в доме, готовил и сервировал еду, следил за ванной, стелил постель и тому подобное. Что касается пищи, то приготовление ее было очень легким: нужно было смешать несколько веществ разной плотности, цвета и, вероятно, вкуса, которые поступали в прозрачных мешках. Некоторые нужно было смешивать с водой, а другие поступали уже в готовом виде. Другое дело — сервировка. Порции пищи размещались на треугольном подносе и съедались в определенной последовательности. Очень важно было, как положить и разместить пищу. Я быстро усвоил все это и получил похвалу. Все это несколько труднее, чем кажется, потому что существовали десятки вариантов, и их было необходимо запомнить все.