Читать книгу - "Рубеж веков - Ludvig Normaien"

рои мух, и пока тела были в более целом виде, их следовало похоронить. Правда, со многими телами сарацин поступили проще – их просто стаскивали к Эвросу, и пускали на волю волн и рыб, чтобы их рано или поздно вынесло в море или их прибило на побережье где бы они и разлагались. Но не здесь и не сейчас. А могилы копали уже для соратников. Большие общие могилы, куда укладывали тела рядами, так как рыть одиночные могилы не было никакой возможности. Бледные тела в исподнем закидывали чёрной землёй, священники читали молитвы, а боевые товарищи, с обнажёнными головами стояли рядом, горюя или радуясь, что сегодня они не оказались на их месте.

И Теодор так стоял над общей могилой, над которой возвышался большой крест, сбитый из разбитой телеги. В этой могиле упокоился его друг, с которым они осенью записались в ряды армии. Пётр был хорошим другом, своеобразным. Скуповатый, но это лишь от бедности, в которой он жил. Попав в контарионы, и не успев себя проявить, он был ранен, и судя по всему, когда он упал, его просто затоптали солдаты – свои или чужие, не разобрать. Сид, Евхит и Михаил были ранены и находились в лазарете, а Теодор, Юхим, Илия, Месал и Юц, которому удалось выжить, спрятавшись во время погрома в лагере под телегами, прощались с погибшими. Здесь же лежал и Герберт Бауман, один из первых их инструкторов. Множество других офицеров и простых солдат, с которыми они проводили бок о бок немало времени, а после одного дня никого из них уже не стало.

Лемк, стоя у могилы друга, вспоминал момент, когда после сдачи врагов в обозе, к ним подскакала кавалькада блестящих всадников.

- Поздравляю с победой, мой дорогой Кристоф!

- Как и я вас, Ваше сиятельство! – поклонился фон Русворм, бледный, с обвисшими щегольскими усиками, с обнажённой и окровавленной шпагой и местами помятом доспехе он больше походил на не слишком удачливого наёмника, в отличии от ослепительного в прямом смысле Карла Эммануила, который в своих тонко отделанных золотом латах смотрелся совершенно великолепно.

- Вы появились чрезвычайно вовремя!

- Не мог же я пропустить столь увлекательное дело! Кстати, мне тут рассказали, что там, оказывается, лежит тело сына султана Ибрагима! Не хотите ли взглянуть? На мой взгляд, это весьма любопытно.

- Моего коня убили, Ваша светлость, но как только мне подадут нового, я непременно последую за Вами. - и когда ему подавали коня, он, запрыгивая в седло, лишь с ненависть прошептал так, что было слышно лишь рядом находившимся солдатам:

- Украл, всё-таки украл победу…

И, мазнув взглядом по лицам стоящих рядом солдат, он поскакал вслед за командующим, смотреть на ещё одних мертвецов.

После победы в битве при Эвросе, войска направились к Адрианополю, под которым застряли почти на месяц, ввиду того, что это был большой, богатый и довольно неплохо укрепленный город, не пожелавший сразу открыть ворота победоносному войску. Пока организовали блокаду, занимали более мелкие близлежащие поселения и городки, организовывали лагерь… А потом в войске началась дизентерия, унесшая немало жизней, несмотря на то, что командование сразу начало принимать запоздалые меры – ввело карантин, организовали единые выгребные ямы, запретив гадить где придётся, были организованы из местных водоносы, которые кипятили и разносили речную воду по лагерю. А также саму воду велели брать только выше по течению, а уже ниже – поить скот и лошадей.

Лемка перевели в другую друнгарию, в которой у него не было знакомых, протодекархом. И вроде ему надо было радоваться повышению, но выходило не очень, так как с гемилохитом Натаном Моленаром у них возникла антипатия при первом же знакомстве. Но подарки отданы, обещания получены, осталось держать слово.

Ещё одной проблемой стали войнуки. После того, как у многие из них попали в плен, то немалое количество сразу попросили о вступлении в войска герцога Савойского, который являлся главнокомандующим. Герцог был не против, так как корпус Русворма понёс значительные потери, преданные войска оставались гарнизонами в ключевых точках, то новые люди были остро необходимы. Но так как и платить бы тогда пришлось именно ему им жалованье, чего ему делать совершенно не хотелось, то он поставил условие, что он примет их в объединённое войско, а служить они буду всё же под ромейскими знаменами и в ромейских же турмах, и ни в коем случае не формировать собственные старые гондеры. Такой шаг должен был не дать позволить им всем сговориться и массово дезертировать или предать. Это был не самый желанный для них вариант, так как между болгарами и ромеями произошло в прошлом немало обид, о которых до сих пор ходят сказания, взять хотя бы деяния Василия II Болгаробойцы и Калояна Грекобойца. Конечно, после нашествия сарацин им было не до старых обид, но прошлое всё ещё было не позабыто. При этом выбор у них был не такой большой – поступление на ромейскую службу под командованием герцога Савойского или отправка на галеры или рудники в итальянские государства, или просто продажа в рабы на новых рабских рынках Пропонтиды. Поэтому они соглашались и их определяли в турмы, понесшие наибольшие потери и просто туда, где практически не было стрелков, как например у той же Ланциарной турмы. Эти болгары были все стрелками, в которые их и записывали в подразделения.

Вот тут и начинались проблемы. Сказать, что к ним относились с нелюбовью в их новых отрядах – это ещё очень мягко. Не все смогли переступить через тот момент, когда от пуль болгар при Эвросе погибло довольно много товарищей, а многие из них самих были ранены. К тому же их называли предателями веры, так как они верно отслужили исмаилитам, пока не попали в безвыходное положение. Потому стычки с греками, ромеями, неаполитанцами, испанцами и прочими у них выходили довольно частыми. Вторая проблема – они не были приучены сражаться в строю. Довольно меткие стрелки, они шли не в ногу, плохо понимали ромейские команды, и при стрельбе стремились встать там, где им было удобно.

При этом Теодор оказался одним из немногих, кто относился к бывшим сарацинским войнукам нейтрально, или даже неплохо. Для него они были новыми солдатами Империи, у которых появился шанс сделать в жизни что-то хорошее, помочь им сделать великое дело – восстановить Империю. И для этого он собирался сделать всё возможное, что от него зависело – обучить,