Читать книгу - "Фея из Преисподней - Ad Astra"

Напиши, как можно скорее.

Продавщица рыбы, Яйра».

Недолго думая, я тут же позвала Лайма и Подсолнуха. Кажется, теперь я поняла, о чем говорила Грильда.

Побег № 27

«Здравствуй, дорогой дневник. Точнее, его жалкий клочок. А если ещё конкретнее, то настоящий кусок туалетной бумаги, которую я нашла на палубе. Углем писать трудно, но возможно, а потому я вновь изливаю стресс в письменном виде на «пергаменте» за неимением под рукой ни револьвера, ни алкоголя, ни табака.

Итак, дорогой дневник, меня похитили.

Вот так просто? – скажешь ты мне. И я отвечу «Да». Сидела бы сейчас да цветы нюхала, но вместо этого трясусь в каюте, пытаясь оправдать собственную глупость. Точнее, неосторожность. Возможно, даже медлительность. Подобный стремительный поворот не ожидал никто из нас троих, а потому все мы сейчас преисполнены молчания и шмыганья. Кое-кто ещё и морской болезнью. Но стоит начать с самого начала. Быть может, так я смогу примириться с действительностью и излечить не отпускающий моё тело шок. Впрочем, подобное навряд ли когда-нибудь покроется туманом в чертогах разума.

Дело было вечером, и ничего не предвещало беды, кроме Агриппины, страдающей запором уже третий день. Так как оплот этой пернатой клоаки могло прорвать в любой неподходящий момент, мы отправили грифона в лес, создав тем самым в замке ощущение мнимой тишины. Когда на небе засияла круглая луна, Лайм неожиданно получил письмо от Яйры – они приглашала меня на бал. Этот анал-карнавал проходил у Чертии, что показалось мне довольно необычным, но привлекательным – всё же я никогда прежде не бывала в самом воинственном регионе. Странным мне показалось совсем иное, а точнее: манера написания письма. Яйра никогда не скупилась ни на ругательства, ни на вечные жалобы, а потому короткое сухое письмо оказалось настоящим раритетом, причину возникновения которого я намеревалась выпросить позже.

Платье в тот день я выбрала черное (как знала, что всё кончится плохо), и вместе с Лаймом, а также Подсолнухом отправилась на бал к крысам и тыквам, что в двенадцать часов ночи должны были превратиться в одноклеточных. Но у них на вечеринку были свои планы. Думаю, они проверяли новую теорию, решив, что тело, зажатое в угол, не может сопротивляться.

В свою защиту скажу, что поначалу было весело. И всё же, как в той сказке «Жила была девочка. Сама виновата», подставу я обнаружила лишь тогда, когда смогла поговорить с Яйрой. Как оказалось, никакое письмо она мне не отправляла, и более того, приглашение на вечеринку прислала ей именно я. Тогда-то мы и поняли, что оказались в дерьме.

Только сейчас, перечитывая всё написанное выше, я понимаю, как же это было глупо. Нас обвели, как младшую группу детского сада. Хотя эту самую группу, по сравнению с нами, вообще хрен обманешь. С другой стороны, против нас были шесть Императриц. Почти в два раза больше! Конечно, они работали оперативно и умело. Я бы больше удивилась, если бы у них ничего не получилось…

Как бы то ни было, а золушка в свой единственный выходной хлебнула говнеца. Я мало что могу вспомнить: скорее всего, в вино многое намешали. Помню лишь, как меня деликатно отвели от Лайма и Подсолнуха, как все закружились в странном кружащемся танце…Потом, я уверена, была яркая вспышка. Наверное, я потеряла сознание (хотя, полагаю, не только я). И вот мы здесь. В каюте, наполненной трясущимися селянами, которые жестоко нарушили закон. Но, возможно, ты, дорогой дневник, поинтересуешься, кто конкретно впал в немилость крысиных императорских жоп, и я великодушно тебе всех представлю.

Я, Сисиль Ебельмания. По национальности – пыльцесосущее. По гороскопу – клоп. По выходным в говно. Работала Императрицей в Мордоре и держала двор хоббитов, после чего была, наконец, прогнана взашей. Преисполнилась светлого чувства: навык, позволяющий мне думать, что я преисполнилась светлого чувства.

Яйра Файская. Мизантроп, пессимист, демонолог, спанч боб. Понимает язык животных и пьяных трактирщиков. Левая рука у неё коронная, а правая – похоронная, потому что именно в правой руке она последний раз держала бокал на балу.

И Гертруда Нихриола. Потомственная дочь с очень красноречивой фамилией. Воплощение холерического темперамента, гнева, гордыни и наглядный экспонат по клиническим признакам морской болезни. Я уверена, что своим криком она может открыть врата в потусторонний мир, чтобы выйти туда покурить.

Не имею ни малейшего понятия, куда нас везут, но, судя по тому, что плывем мы четвертый день, – далеко. Люди с нами почти не разговаривают (нас тут почему-то все старательно избегают), поэтому нам только и остается, что делиться друг с другом теориями и…».

– Ну, вот…Бумага закончилась…

– Ты её только переводишь. Чем жопу-то подтирать? – хмыкнула Яйра, зачесав назад сальные волосы. Все мы выглядели сейчас крайне скверно.

– Значит, кого-то они по-хорошему попросили убраться, а кого-то решили выслать из страны, как преступников? – взвизгнула Гертруда, заведя одну и ту же шарманку третий раз за день. – Меня будут искать! Никто не поверит в их россказни, что бы они не придумали! Я отомщу…И так отомщу, что они будут жалеть о своём рождении…

Один старик, что слушал наши жалобы всю дорогу, наконец, решил осмелиться и подсесть чуть ближе. Думаю, ему просто надоела его жалко дрожащая компания. Он был такой худой, что все его кости можно было бы пересчитать.

–  А вы тут за что, дамы?

– Мы-то? Мы? Да как ты смеешь обращаться к нам! Ты! – завопила Гертруда.

– Контрабандисты мы, – тут же ответила я. Это казалось мне самой мягкой причиной. Относительно мягкой, безуловно. – Контрабанда. А вы?

– О, так вы свои люди. Отрадно слышать, – улыбнулся старик двумя зубами. – Какой товар?

– Начинали с семечек и масла, – я даже почти не врала.

– Решили попытать удачу на новом бизнесе Девятой Императрицы? И как оно? Слыхал, это дорогие и востребованные товары.

– Так и есть. И поначалу всё шло хорошо.

– Я, когда начинал только, тоже почти сразу попался…Но вы не выглядите новичками.

В самом деле. Истеричка, мисс «недовольное хлебало» и фея, от которой несет пролитым на платье спиртом. Да, мы определенно не выглядим, как новички.

– Куда везут-то нас, знаете?

– Как же не знать, знаю. В Зоэтию мы несемся.

– Что, в Зоэтию? – вмешалась Гертруда. – Только не говорите, что в Крепость!

–