Читать книгу - "Арестант особых кровей - Агата Грин"

— Блага, — произнес мужчина. — Нам нужно поговорить, Тана Скайлер.

— Говорите, — кивнула я, оставаясь на месте.

— Сядем в машину.

— Ни в коем случае. Я понятия не имею, чего можно от вас ждать.

— Какое совпадение! Я тоже понятия не имею, чего можно от вас ожидать. Давайте тогда пройдемся.

На это я согласилась. Регнер знаком показал водителю, чтобы он ждал его, а сам пошел по улице рядом со мной, приноравливаясь к моему шагу.

— Чего вы хотите? — прямо спросил он.

— Улететь отсюда поскорее и забыть о Хессе навсегда.

— Я имею в виду, чего вы хотите от моей матери. Вы подстроили аварию? Хотите пролезть в наш Род? Связались с Найте? Что он наплел вам? Учтите, если вы захотите с нами поиграть, то проиграете.

Регнер говорил вежливо, без злости и угрозы, его приятный голос контрастировал со значением слов, которые он произносил.

— Никаких игр, — отчеканила я. — Авария не подстроена, это была случайность. Если сомневаетесь, можете проверить аэрокары нашего парка, мой график работы, время, когда взяла заказ. Тогда вы поймете, что я никак не могла знать заранее, во сколько полетит ваша мать и что может случиться. Никакого сговора ни с кем у меня нет. Все, чего хочу, я уже озвучила.

— Слишком много совпадений, товарищ полицейская, — сказал Малейв.

— И не говорите. Оказывается, вы с Найте из одного Рода.

Мужчина остановился и уколом меня ледяным взглядом.

— Я дал вам свободу, я же могу ее и отнять. Имейте в виду.

— Не бойтесь, товарищ Доброжелатель, — ответила я спокойно. — У нас была сделка, и каждый из нас выполнил условия. Болтать об этом я не стану. Мы можем благополучно забыть об этом и спокойно жить дальше.

— Хорошо. В никакой гонке вы, разумеется, участвовать не будете.

— Не буду. Но не потому, что вы так велели, а потому что сама не хочу.

Не знаю, поверил ли он мне, или нет, но кивнул. И, поугрожав мне серым взглядом напоследок, ушел.

Найте

Я задавался вопросом, кто поспособствовал моему переводу в Арету — отец, Неро, или же мама смягчилась и решила мне помочь. Но все вопросы отпали, когда в отеле, куда комиссия устроила меня горничным (шутники, чтоб их!), появилась торжествующая Лария.

Не могу назвать себя трусливым человеком, но при ее появлении я испытал ужас.

— Любимый, — проворковала она, медленно приближаясь ко мне и прощупывая взглядом, — как тебе идет эта униформа…

— Тебе нравится, милая? — взяв себя в руки, спросил я, и демонстративно поправил воротник простой темно-зеленой униформы.

— Этот цвет тебе отлично подходит, подсвечивает янтарь в глазах, — сказала Лария. — И эта прическа… короткие волосы тебе очень идут. Я всегда говорила, что такие лица, как у тебя, надо открывать.

— Значит, я хорошо выгляжу?

— О-о-о, да.

— Прекрасно. Будут больше давать на чай.

Девушка рассмеялась; проходящий мимо постоялец неодобрительно посмотрел на меня.

Недоволен, что я смею флиртовать на работе. Мысль о том, что обыкновенный работник отеля может оказаться звездой Союза, конечно, не пришла ему в голову, даже если он заметил внешнее сходство. Звездам Союза полагается сиять где-то там, на недостижимой высоте, а не работать на трудовой планете… Общественность знает, что я осужден и отправлен отрабатывать преступление, но на какую именно планету, в какое именно поселение — нет. Наверняка многие уверены, что я просто где-то залег на дно и вовсе ничего не отрабатываю.

— Как работается? — спросила Лария, остановившись около меня. Она смотрела вполне доброжелательно, словно мы и впрямь всего лишь мужчина и женщина, желающие поболтать, пофлиртовать.

— Как сказать…

Я работал всего третий день и пока еще постигал науку быть горничным; по вечерам меня учили премудростям этой науки, а днем я выполнял самые простые дела: забирал мешки с грязным постельным бельем и полотенцами, уносил в химчистку, загружал в стиральные машины, а после отдавал на глажку. Затем меня посылали помогать на кухню, где я выгребал остатки еды с тарелок и сортировал пищевые отходы. Видимо, Хесс так и останется в моей памяти планетой, связанными с мусором, отходами, грязным постельным бельем…

— Бедняжка мой, — пожалела меня хищная красотка. — Они специально дали тебе такую малооплачиваемую унизительную работу, чтобы ты как можно дольше оставался здесь, а они могли бы над тобой посмеяться. На сколько месяцев примерно застрянешь в Арете?

— Тебе лучше знать, Лари-Лари. Это ведь ты зачем-то меня вытащила.

— Ах, я решила, что глупо обижаться на тебя, держать в трудовом поселении… Я отказалась от своих показаний, а судья и так сомневался в том, что внушение имело место или было злостным. В общем, об этом не волнуйся, твоя репутация не пострадает. Только станешь популярнее, любимее…

— Куда уж любимее?

Лария протянула руку и старательно очертила пальцем каждую буковку в названии моего отеля на униформе.

— Я не хочу ссориться, Найте, — прошептала она, умоляюще глядя на меня центаврианскими черными глазами. — Не хочу всего этого… шумихи, противостояния, обвинений… я виновата, это так, но и ты тоже. Давай начнем все сначала. Здесь.

— Жаль. Шумиха, противостояние, обвинения — это было увлекательно, да и в трудовом поселении мне нравилось. Я дослужился до почетного работника архива!

— Ну, правда, давай не будем больше ссориться, любимый?

Что-то загрохотало и задребезжало; Лария вздрогнула и заглянула мне за спину. Я развернулся.

Апранец Удор Фроуд тоже был распределен комиссией в этот отель, причем распределен раньше, чем я, так что он уже влился в трудовые будни. Парень катил тележку с моющими средствами и прочими принадлежностями для уборки номеров, и катил быстро, не щадя ни ковровое покрытие, ни колесики.

— Бла-а-а-ага, друг мой, — поприветствовал я его.

— Не друг, — процедил он и, посмотрев на Ларию, предупредил ее: — Этот мужчин негодный, менять женщинов.

— Что? — не поняла она.

— Негодяй, — подсказал я. — Который часто меняет женщин. Удик, мой мальчик, ты изъясняешься уже куда лучше.

Он отпустил тележку и пошел на меня, сжимая кулаки. Лария на всякий случай ушла в сторону, и хотя бы за это я Удору благодарен: он отогнал от меня опаснейшую хищницу.

— Я Удор! — прорычал он. — Я сильно хотеть тебя бить. Но не буду.

— Я смотрю, труд тебя облагородил и научил сдерживаться. Это прекрасно. Может, и из меня человек получится, хотя надежды мало… Лария, золотце, ты слышала? Я «мужчин негодный, менять женщинов». Запомни и обдумай, парень дело говорит.

— Я правда говорить! — набычился он.