Читать книгу - "Доминирующая раса - Олег Серегин"

— Эндрис, я только что говорила о неразглашениях.

Он протестующе поднял руку.

— Янина, я и в мыслях не держу. Я спрашиваю, чем ты настолько ценна для сепаратистов.

— Ценна? Для сепаратистов?

— Эта база — исследовательский центр. Как я и полагал. Но она заточена не под живое оружие, а под тебя.

Он помолчал. Я переваривала услышанное.

— Впрочем, — тише сказал Эндрис, — я не думаю, что разница велика.

Местра Арис, лже-Пауль и присные. Они успели взять пробы. Пока я была без сознания. Результаты анализов не успели уничтожить, пока лабораторию штурмовали. Эндрис первым делом ознакомился со свежим отчётом.

— Янина, — сказал он, — пойми меня правильно. И выслушай, пожалуйста, до конца. Известно, что все экстрим-операторы психически ненормальны. Не в том смысле, в каком это выражение употребляют обыватели. Вы не находитесь в рамках нормы. Способность к телепатии не является нормой для человека. И слишком тесное общение с инопланетными формами жизни значительно меняет вашу психику. Но их обследование показало ещё кое-что. Ты генетически модифицирована.

Я резко выдохнула.

Я это уже слышала.

Ха!

— Это дезинформация, — сказала я.

— Может быть, — согласился он. — Но я не могу её игнорировать. И… Янина, слишком много аргументов «за». У них было твоё досье. Я его прочитал. Извини. Может быть, оно тоже фальшивое, но впечатляет. Ты устраняла людей, которых я без шуток боялся. Ты единственная в природе женщина-мастер. Столько биопластика может носить на себе только уникальный и особо ценный элемент. И, уж извини, но твоё лицо…

Люди часто не видят расчёта за цепью случайностей. И так же часто воображают умысел там, где есть только совпадения.

Но как мне ему объяснить? Что мне сказать? Что я утаила пластик? Что я просто смертница, которой невозможно везёт? Второму он не поверит, а первое чревато жутким взысканием.

— Всё это деза, Эндрис. Мне жаль. Думаю, деза, сработанная специально для вас. Связывайся с Центром. Тебе скажут, что со мной делать.

Эндрис вздохнул. Встал с кушетки. Сутулясь, вышел из комнаты.

И закрыл за собой дверь.

— Я говорила тебе, что ты ничего от неё не добьёшься, — процедила местра Арис.

До конца осознать произошедшее не удалось. Они пустили газ.

Знакомая комната. Прозрачная стена, отгораживающая меня от трёх допросчиков. Теперь заняты все кресла. И в центре сидит Эндрис Верес. Если его действительно так зовут. Как обычно, он доброжелателен и спокоен. И кажется чуть-чуть смущённым. Арис кокетливо скалится, кося глазом на его тонкий профиль. Пауль смотрит просто подобострастно. Маска деликатности приросла к лицу Эндриса, ему в ней удобно.

Он здесь босс.

Пить хочется.

— Извини, — сказал он, как только сенсоры показали, что я в относительной норме. — Я искренне прошу прощения. Янина, ты мне симпатична. Если не веришь, что нравишься мне как женщина, поверь, что нравишься мне как оружие.

— Как жаль, что ты тоже из их компании, Эндрис, — у меня перехватило горло от злости. — Правда, очень жаль.

— Из чьей компании? — Он, кажется, действительно не понял.

— Экмена. Того типа, который сделал себе ожерелье из зубов ррит. Хейнрри Андерса, этого клятого Дока… липового…

— Липового? — негромко переспросил он. — Генри Андерс был доктором honoris causa.

— Он был вивисектором, — у меня что-то дрожало в груди. Я опять вспомнила всё это как наяву. Руки похолодели. — И он хотел нас убить. Но Аджи убил его раньше.

— Это большая потеря для человечества, — ещё тише, серьёзно сказал Эндрис. — Он был одним из величайших учёных нашего времени. Я не думаю, что он действительно собирался тебя убить. Может, ты что-то путаешь?

— Путаю? Он ставил на нас с Аджи опыты. Хотел завести нелегальный питомник боевых нукт. Хотел, чтобы я стала мастером. Но мы убежали.

— И убили их?

— Мы защищались.

Эндрис вздохнул. Арис презрительно искривила губы. Меня трясло. Эндрис не добился от меня той информации, которую хотел, но он раздавил меня. Я не могла отвлечься. Я не могла подумать о другом. Я смотрела на его грустное умное лицо. Он ведь дрался с ррит. И пошёл в вольер к Шайе, к самке, оборонявшей кладку, полагаясь на одни феромонные базы. Он нравится мне! Даже сейчас!

Я не чувствовала, что привязана. Что передо мной стена, за которой трое врагов. Я смотрела на Эндриса, и не могла поверить.

— Я не знаю, что там произошло, — проговорил он. — Я не вправе обвинять тебя. Но он действительно был великим учёным. Он не мог действовать только из злого или корыстного умысла, — Эндрис помолчал и вдруг вскинулся. — Так это он выяснил, что ты модифицирована?!

— Это была гипотеза, — мрачно сказала я. — Он не брал проб. Не располагал оборудованием.

— Это правда, — печально сказал Эндрис. — Можешь не верить. Мы располагаем оборудованием… Знаешь, что будет, если ты попытаешься родить ребёнка?

— Знаю, — меня захлестнула холодная ярость. — Я снесу яйцо. А ты знаешь, сколько раз каждая из нас это слышала?! Может, тебе интересно, не зоофилка ли я? Имела ли я оргазм с Аджи?!

— Пожалуйста, успокойся, — он поморщился.

Арис улыбалась во весь рот. Идея ей нравилась.

— Я не модифицирована, — выдохнула я.

— Хорошо, — вдруг согласился он. — Доктор Андерс предполагал, что настолько сильные изменения, какие он обнаружил, возможны только вследствие вмешательства в генокод. У меня нет его квалификации, но я готов допустить, что они появились в результате неправильного развития личности.

Неправильного развития личности. Надо же додуматься.

— В конце концов, пример специалистов по анкайи это подтверждает. И Даниэла Лемуш не была генетически модифицирована. Но у неё, как и у её дочери, наблюдалась тяжёлая психическая аномалия.

— Какая аномалия?

— Самоидентификация с живым оружием.

— Эндрис, ты не врач, — я ощутила усталость. — И ты явно не прошёл столько психиатрических обследований, сколько я. Кто установил «аномалию»? Кто проводил обследование? Кто установил, ЧТО есть норма?

— Норма существует. Да, она не жёсткая, но…

— Эндрис, у Николь был невроз из-за того, что её отец не уделял ей достаточно внимания. Она об этом прекрасно знала. Она посещала психоаналитика. Ну и что? У неё одной такая ситуация, не у тысяч людей из неблагополучных семей? Что, Рекс в этом виноват?

Эндрис вздохнул с некоторым раздражением. Я разговаривала слишком уверенно для человека в наручниках. Я злилась. У меня был выбор — или злиться, или впасть в истерику. Я не могла бесстрастно смотреть на фальшивого мастера, фальшивого полицейского, у которого было такое чистое, внимательное и грустное лицо. У меня руки потели.