Читать книгу - "Ниочёма 2 - Дмитрий Николаевич Матвеев"

— Я выясню. Ну вот мы и на месте. Вам точно сюда?

Наталья Степановна скептически оглядела ржавую ограду и облезлый фасад здания, рядом с которым она остановила машину.

— Точно. Я постараюсь не задерживаться. Тут в паре кварталов имеется очень недурное кафе, можете посидеть там.

— Нет уж, я лучше здесь. А то знаю я этих гимназистов: только отвернешься, как машину грязью заляпают, или на дверке слово неприличное нацарапают. А то и скрутить что-нибудь попытаются.

В Санкт-Петербургском доме рода Песцовых

Вера прогуливалась по просторному залу третьего этажа, больше смахивающему на мастерскую художника. На стенах встречались наброски, сделанные карандашом или углем. Она не слишком разбиралась в живописи, но ей нравилось. Это что же, Олег ещё и рисует? Маг — художник?

Она подошла к одному из больших окон, отодвинула портьеру и поглядела на город. Пейзаж был великолепный. В последнюю неделю она будто попала в сказку: удрала из лап Оленевых, живет в роскошном доме, нашла подходящую гимназию для одарённых, где стипендия для её ранга была даже не сто, а целых сто двадцать рублей.

Девушка глянула вниз. У ограды стояли две подружки и разглядывали особняк. Ну да, здесь есть, чем полюбоваться. И снаружи, и изнутри. Ну, пусть смотрят.

Вера спустилась в библиотеку, попросила Маркуса принести ей чашку кофе с печеньем, выбрала книгу и погрузилась в чтение.

Прервало это занятие деликатное покашливание Маркуса:

— Госпожа, вам просили передать записку. Ожидают ответа.

— А кто?

— Две молодые барышни. Я не знаю их имён.

Лебедева развернула сложенный вчетверо лист бумаги, явно вырванный из блокнота.

«Добрый день. Нам очень нужно с вами поговорить. Это касается нас, Вас, Олега и нашего общего будущего. Мы предлагаем посидеть в кофейне рядом с особняком Песцова. Просим сообщить о вашем решении.»

Записка была неожиданной. Судя по всему, девочки, её писавшие, достаточно близко знакомы с Олегом. И наверняка имеют на него некоторые виды, раз уж предлагают поговорить о будущем. Неожиданны были и подписи: Каракалова и Росомахина. Вера кое-что знала о дворянских родах. И знала, кто такие Каракаловы. Наверное, всё же стоит сходить. Может, получится узнать что-то новое, полезное.

Она перевернула листок и написала: «В кофейне через час».

Где-то в воронежской гимназии №57

Уже в холле были заметны следы перемен. Дощатые полы закрывал линолеум, стены были местами покрашены, В проемах одной из стен сверкали новенькие пластиковые окна. Видеть это было отрадно. По знакомому маршруту Олег прошел в кабинет практической магии. К его удивлению, вместо Павла Семёновича Отрезкова урок вела незнакомая худая до невозможности дама, весьма напоминающая Ставриду в молодости. Ну что ж, наверняка данные о бывшем учителе магии имеются у директора.

На двери директорского кабинета висела красная табличка, на которой золотыми буквами было написано: «Директор гимназии №57 Ставридина А.А.». Наверное, все видимые перемены связаны именно со сменой директора. Не то гимназии стали давать больше денег, не то перестали красть.

За столом секретаря сидела сморщенная грымза с сожженными перекисью волосами, ярко накрашенными губами и взглядом голодного крокодила. Как выяснилось чуть позже, голос её облику вполне соответствовал.

— Вы по какому вопросу? — проскрежетала секретарша.

— По кадровому. Мне нужны контакты Отрезкова Павла Семёновича, недавно работавшего в вашей гимназии учителем магии.

— Мы не разглашаем посторонним личные данные педагогического состава.

— Я не посторонний. Я ученик Павла Семёновича, и хотел бы навестить своего учителя.

— Это ничего не значит. Мы не имеем права сообщать подобные сведения кому бы то ни было.

— Можно узнать, какой закон регламентирует подобные ограничения?

— Я не справочное бюро! — лязгнула вставными зубами секретарша.

— Иначе говоря, это ваше личное изобретение. Самоуправство. Что ж, возможно, Ставрида окажется более разумной.

И Песцов шагнул к двери в кабинет директора.

— Туда нельзя! — рванулась было из-за стола секретарша. — Анна Алексеевна занята!

Но для того, чтобы подняться и обежать стол требовалось больше времени, чем для того, чтобы сделать два шага и открыть дверь.

— Добрый день, Анна Алексеевна.

Ставрида, мурлыкая себе под нос что-то фривольное, поливала расставленные на подоконнике кактусы. Внешне она практически не изменилась. А вот кабинет стал намного аскетичней. От прежнего директора сохранилось лишь удобное кресло. Куда девалась прежняя мебель, можно было только гадать.

Гремя каблуками, подскочила секретарша.

— Анна Алексеевна, это самоуправство! Он без разрешения!

В голосе прямо-таки слышалось: дайте команду «фас»! Но у Ставриды голосок был тоже не самый нежный.

— Маргарита Георгиевна, выйдите.

Горгоновна, как сходу обозвал её Песцов, неразборчиво буркнула что-то себе под нос и удалилась. Правда, дверью хлопать не стала. Напротив, нежно прикрыла её за собой, оставив достаточную для любопытного человека щёлку.

Олег плотно прикрыл дверь, вызвав по ту её сторону злобное шипение.

— Здравствуй, Песцов. Присаживайся.

Оказывается, Ставрида при желании могла говорить вполне нормальным голосом. Олег уловил в нём некоторые тёплые нотки и даже сперва решил, что ему послышалось.

— Я вижу, у тебя все в порядке, — продолжала Ставридина. — Отрадно это видеть.

— Да, жизнь у меня вполне наладилась. Я вижу, в гимназии под вашим руководством тоже появились перемены к лучшему.

— Спасибо, — улыбнулась Ставрида.

Как! Она может улыбаться? Олег видел этот номер впервые. И надо сказать, что улыбка ей необыкновенно шла. Улыбающаяся Анна Алексеевна переставала выглядеть сушеной воблой и становилась просто излишне худоватой дамой средних лет. Даже несколько симпатичной.

— Я надеюсь, в ближайшие годы гимназия совершенно преобразится, — горделиво добавила она.

— Я в этом не сомневаюсь, — улыбнулся в ответ Песцов. — Наконец-то место директора занял действительно достойный этого человек.

Это что, Ставрида засмущалась? Покраснела? Едва заметно, но всё же. Чудеса! Вот, что лесть животворящая делает!

— И какое у тебя дело? — спохватилась Ставридина.

— Самое что ни на есть пустяковое. Я хотел навестить Павла Семёновича.

— Отрезкова?