Читать книгу - "Мятеж в галактике - Стивен Голдин"

суровые имперские законы, направленные против спекуляции, тут и там возникали черные рынки. Во избежание беспорядков нельзя было позволять множеству людей долгое время болтаться без дела. На фоне глобального восстания мелкие волнения были бы особенно болезненны для Империи, поэтому альтернативы приходилось искать безотлагательно.

Не было никакой возможности определить, кем являлся данный человек — миллионером или бродягой, поэтому каждый должен был начинать с одного уровня. Даже аристократы, которые без труда могли подтвердить свою личность, не имели права претендовать на нечто большее, чем родовые имения и личную собственность, которая оказалась у них на руках в момент компьютерного кризиса, причем большая часть этой собственности, по указу Императрицы, была отчуждена в пользу государства.

Главным приоритетом было создать новые средства обмена. Все старые монеты и банкноты объявлялись недействительными, дабы предотвратить воровство, мошенничество и спекуляцию. Правительство обратилось к гражданам с просьбой сдать имеющиеся монеты на металлолом, однако многие коллекционеры придерживали их, зная, что через несколько лет их ценность подскочит.

Старые рубли были заменены денежными единицами, получившими название «империалы». Их эквивалентом служило не определенное количество драгоценного металла, как всегда делалось прежде, а стандартные единицы энергии, более точно отражавшие современную стоимость товаров и услуг. Каждому герцогу предписывалось выдавать гражданам временные облигации до тех пор, пока не будут отпечатаны новые банкноты и отлиты новые монеты. Финансовые компьютеры были срочно перепрограммированы на новые денежные единицы с тем, чтобы активизировать кредитное обращение. Предполагалось, что сначала появится большое количество фальшивых банкнот, но по мере того, как люди привыкнут к новым деньгам, фальшивки постепенно исчезнут.

Следующей задачей было вернуть людей на рабочие места, заставить общество нормально функционировать. Высшим приоритетом были работники жизненно важных служб — полицейские, пожарные, медики. В большинстве случаев за этих людей многие могли поручиться, так что к работе допускались только проверенные специалисты. Если человек заявлял, что он — дипломированный врач, но не мог подтвердить это документально, специальная комиссия проверяла его профессиональные знания в данной области. Такая система обеспечивала минимальный уровень функционирования этих служб на переходный период.

Большинство людей просто вернулись к той работе, которой занимались до катастрофы. Сослуживцы обычно хорошо знали друг друга и схема деловых отношений восстанавливалась сама собой. Если же кто- то пытался извлечь нечестную выгоду из ситуации, например претендуя на более высокую должность, чем занимал ранее, его коллеги, как правило, собирались вместе и лишали его доверия. В тех случаях, когда человек не мог подтвердить свое право занимать именно эту должность, ему приходилось проходить жесткое тестирование способностей; если ему это удавалось, он оставался на этом месте, независимо от того, чем занимался прежде.

Пожалуй, в наиболее тяжелом положении оказались не бедные люди, а наиболее обеспеченные классы. Поскольку вся собственность была отторгнута в пользу государства во время кризиса, эти люди, зачастую не умевшие делать ничего полезного, оказались в положении безработных. Некоторые нашли работу в офисах, но большинству пришлось проходить профессиональное обучение за государственный счет и жить на пособие. К этим людям судьба оказалась наиболее жестокой и впоследствии из поколения в поколение передавались предания о том процветании, которое похитила у них революция.

В отсутствие рыночной экономики, отвечающей за ценообразование, местным властям приходилось создавать советы, регулирующие зарплату и цены. Каждая работа оценивалась с точки зрения общественной пользы и в соответствии с этим назначалась зарплата. Вокруг этой проблемы разгорались особенно ожесточенные споры, но подобные меры были необходимы до тех пор, пока общество не оправится от перенесенного удара. Цены структурировались таким образом, чтобы позволить людям, получающим зарплату, приобретать все необходимое для жизни. Как только возникла система цен и оплаты труда, бесплатное распределение продовольствия прекратилось и люди снова стали покупать то, что им было нужно, на деньги, заработанные честным трудом.

Императрица знала, что эти меры не должны действовать долго, поэтому она назначила Совет Переходного Периода, призванный помочь обществу вернуться в состояние свободного рынка. Каждый бизнес, который раньше был частным и каждая единица собственности, не востребованная для выполнения государственных функций, подверглись тщательной оценке. Как только какой-нибудь человек — или группа людей, объединивших свои средства, — мог уплатить эту цену, ему предоставлялась возможность выкупить у государства дело или собственность. Затем он был волен делать с этим что угодно в соответствии с нормальной коммерческой практикой, — но теперь ему предстояло оплачивать труд наемных работников, устанавливать собственные цены и платить налоги с прибыли. Перспектива стать владельцем земли или акций компании вызвала невероятный всплеск энтузиазма и множество людей начали трудиться с удвоенной энергией ради достижения своей цели. Хотя многие судьбы были разбиты революцией, еще больше людей обрели свою новую судьбу. Упорно работающему человеку предоставлялись поистине безграничные возможности. Разумеется, это создавало почву для различных злоупотреблений, но в целом люди были удовлетворены ходом дел.

Экономическое восстановление шло медленнее, чем ожидалось. По оценкам, полный возврат крыночной экономике мог произойти не раньше, чем через двенадцать лет после начала революции, но к тому времени уже можно будет гарантировать здоровье Империи и люди вновь почувствуют уверенность в завтрашнем дне.

Единственным, что не поддавалось восстановлению, были произведения искусства, погибшие в начале катастрофы. Императорский дворец был хранилищем чудеснейших фресок, живописных полотен, скульптур и ювелирных изделий, какие когда-либо видела Галактика. Все это теперь лежало в руинах и лишь фотографии напоминали потомству о том, что когда- то существовало. Большинство этих сокровищ были личной собственностью Императорской фамилии и Эдна Стэнли глубоко сожалела о потере. Если бы требовалось доказательство бессердечной, нечеловеческой сущности врага, то им могло стать равнодушное уничтожение ценимой человеком красоты.

Через десять дней после победы над ГКК Императрица Стэнли Одиннадцатая дала ужин для узкого круга приглашенных. Поскольку все королевские дворцы были разрушены и еще не восстановлены, Императрица сняла ресторан в одной из красивейших гостиниц Москвы. Список гостей — весьма скромный для королевского мероприятия — включал в себя Императора-консорта, великого герцога Зандера фон Виль- менхорста, его дочь Хелену и ее жениха капитана Поля Фортье, герцога Этьена д’Аламбера, Жюля и Ивонну д’Аламбер, а также Пайаса и Иветту Бейвол. Перед тем как сесть за стол, Императрица сказала им:

— Мы оказались участниками самых драматических событий в истории старой Империи. Я думаю, не случайно мы оказались теперь вместе у колыбели Империи новой.

Во время ужина беседа легко перескакивала с одной темы на другую. Большую часть времени Эдна слушала рассказы друзей о том, что они делали последние несколько недель, пытаясь сохранить порядок в Галактике. Шеф и его дочь занимались реорганизацией Штаба СИБ на Земле, Поль Фортье почти в одиночку