Читать книгу - "Стальная хватка империи - Сергей Александрович Васильев"

кассу. И передать… да хоть офицерскому собранию! Пусть коллективный разум бдит за копеечкой, привыкает к финансовой публичности, надзирает за поставщиками, демократично утверждает полковые расходы, борется с приписками и мздоимством. Авось и получится воспитать новое поколение, брезгующее залезать в карман однополчан.

А ему за это время надо умудриться уцелеть – не дать многочисленным обиженным интересантам, используя Ренненкампфов, нащупать слабое место. Иуду всегда ищут в ближайшем кругу так было испокон веков. Смотрины наверняка уже проведены, и кандидатуры на роли иуд утверждены. Сценарии его ликвидации страдают всего одним недостатком – требуют хотя бы минимальной статичности «мишени» и окружения.

А он такой радости им не предоставит. Война – очень удобное время для всевозможных ротаций, перемещений и совершенно неожиданных обновлений аппарата, совсем не в стиле текущей эпохи. Уже сегодня рядом нет никого из тех, кто ходил по коридорам Ставки месяц назад. Эти тоже получат новые назначения в следующем месяце. А пока…

– Что сообщает Лавров?

– В Либаве все по плану…

– Что у Ратиева?

– Прибыл на место, готов вручить пакет лично в руки начальнику штаба Кондратенко.

– Передайте: вскрыть немедленно и далее действовать по инструкции. И запросите у адмирала Макарова подробности бонинской операции.

11 мая 1902 года. Харбин

Оттесненная за реку Модягоу дивизия Гернгросса спешно перегруппировывалась и готовилась к решительной контратаке. Батальоны, возмущенные наступлением англичан под прикрытием гражданских, рвались в бой. Ошметки дивизии Ренненкампфа, чудом избежавшие плена и добравшиеся до своих, добавляли масла в огонь рассказами о весьма своеобразном понимании правил войны и отношении к пленным «самой цивилизованной нации Европы».

Гордо несущие на себе «бремя белого человека», британцы приволокли в Маньчжурию отработанные в Трансваале методы приведения «аборигенов» к покорности и начали применять их с первых же минут пребывания в Харбине. Территория вдоль железной дороги практически моментально превратилась в огромный концентрационный лагерь, куда кроме пленных согнали не успевших улизнуть харбинцев.

Рядышком с несчастными испуганными людьми свои позиции деловито оборудовали японские артиллеристы, а на запад непрерывным потоком шли эшелоны корпусов вторжения.

Расстреляв боекомплект по вооруженным пароходам, пытавшимся войти в Модягоу, и потопив на фарватере самый шустрый из них, батареи Бржозовского замолчали. Вести огонь по вокзалу, по выявленным огневым позициям противника, значило стрелять по своим, поэтому инфантерия готовилась идти в атаку без артиллерийской поддержки.

– Ваше высокопревосходительство, – доложил адъютант, – статс-секретарь Ратиев с личным пакетом от государя и сопровождающими лицами изволят ждать в приемной. Прикажете пригласить?

– Извольте, голубчик, отчего же нет. – Кондратенко оторвался от карты и одернул помятый мундир. – Просите немедленно. Пригласите Александра Алексеевича и губернатора Гродекова: думаю, это по их душу тоже.

Когда все три генерала – Гернгросс, Гродеков и Кондратенко – ознакомились с текстом предписания, Ратиев, строго в соответствии с инструкцией, на глазах у всех поджег документ, внимательно проследил, чтобы он полностью сгорел, стряхнул пепел в печь и тщательно перемешал кочергой. Все эти манипуляции происходили в полном безмолвии.

– Господа генералы, – закончив, спросил Ратиев, – надеюсь, вам все понятно? Роман Исидорович, с назначением на должность обычно полагается поздравлять, но я воздержусь. Ноша начальника обороны Харбина, взваленная на вас государем, в этой обстановке вызывает скорее сочувствие.

– Значит, контратаку неприятельских войск, захвативших город, отставить… – упавшим голосом произнес Кондратенко, беспомощно оглянувшись на присутствующих.

– Отставить неподготовленные, самоубийственные наскоки на противника, превосходящего нас в численности более чем в пять раз, – отчеканил Ратиев, глядя, как вытягиваются лица Гернгросса и Гродекова.

– Великодушно прошу простить меня, князь, – зарокотал Николай Иванович, – но я пока еще губернатор Маньчжурии и не смогу просто так сидеть и ждать, пока, как говорят китайцы, мимо меня проплывет труп моего врага. Дайте мне хотя бы один полк, и я отобью вокзал, освобожу заключенных!

– С большой долей вероятности, Николай Иванович, – вздохнул прибывший вместе с Ратиевым полковник в непривычной полевой форме, – вы и весь полк героически погибнете, завязнув в уличных перестрелках, и потеряете вверенные вам подразделения, про которые государь написал черным по белому: «беречь, сколько будет возможно».

– Повторяю, – грузинский характер Ратиева начал проявляться в некоторой экспрессии речи, – именно лобовой фронтальной контратаки англичане с японцами от нас и ждут, а значит, мы будем поступать совсем по-другому.

Разрешите представить: полковник Елец Юлий Лукьянович – ветеран Англо-бурской войны и командир батальона, взявшего мятежных гвардейцев в плотной городской застройке Петербурга, не потеряв ни единого человека убитыми. Он и его подчиненные в течение года кропотливо работали над тактикой боя в городе. Учились и учили других. Экзамен сдавали лично государю. Он сам отбирал лучших. Они станут инструкторами и командирами штурмовых групп. Из состава дивизии сформируем таких полсотни, в каждой – полурота из знающих город офицеров и унтеров. День на инструкции, еще три дня – на усиленные тренировки, и только потом – штурм…

– Простите, но я не понимаю, – фыркнул Гродеков, – что такого произойдет за четыре дня? Мы достигнем численного перевеса? Получим чудо-оружие?

– Перевес, к сожалению, достигнут не будет, – вздохнул Елец, – но кое-чем удивить сможем. Атаковать противника будем ночью. Умение вести бой в городской застройке в темное время суток, взаимодействуя с другими штурмовыми группами и с артиллерией поддержки, будет главным предметом обучения. И оружие, которое мы привезли, существенно отличается от штатного – предназначено как раз для такого случая. Все сами увидите.

– Простите, князь, – вмешался Гернгросс, – но за эти четыре дня в сторону Читы проследует не менее полусотни воинских составов, способных перевезти до сорока тысяч солдат!

– Вот и прекрасно, – ответил за Ратиева начальник разведки округа полковник Потапов. – Пусть следуют.

– Значит, мы просто всего не знаем, – прищурившись, то ли констатировал, то ли спросил Гернгросс.

– Вероятно, – кивнул Ратиев. – Впрочем, как и я. Но текущее решение лежит на поверхности и продиктовано не чем иным, как сложившейся ситуацией. Подготовиться, собраться с силами и одним ударом рассечь англо-японскую анаконду, оставив ее хвост под Харбином, а голову – по дороге в Забайкалье. И пусть кусается потом, если сможет.

– Со стороны Мукдена, собирая по дороге отставших и бежавших из плена, к нам идет подполковник Леш со своим железным батальоном. Как телеграфирует капитан Вариасов из разведки, вместе с прибившимися у него под рукой уже почти полк. От Ялу к нам отходят казаки Грибского – почти десять сотен. Через два дня все они будут у Харбина, – прокомментировал ситуацию начальник разведки. – Связь с ними постоянная и устойчивая, слава богу. Могут нанести неожиданный вспомогательный удар там, где англичане с японцами его никак не ждут – с юго-востока.

– Мы объединим всю нашу кавалерию в один сводный отряд и ударим строго