Читать книгу - "Тайный сыск царя Гороха - Андрей Олегович Белянин"

И ведь я нашу бабулю не первый день знаю, должен был бы уже как-то привыкнуть. Ладно, поверю на слово. Тем более что идея-то неплоха и вполне логична: здесь надо произвести не один арест, опечатать служебные помещения, поставить охрану у ворот, вдвоём с Еремеевым мы точно не справимся. Да и лазить по кельям к молоденьким монашенкам, выясняя, кто из них царевна, тоже как-то хлопотно. И неприлично, кстати.

Ну не так меня поймут, тут ведь к ним всякие разные вламывались. Пусть даже половина здешних обитательниц легко работала на мать настоятельницу, но остальные-то были приличными монашенками. По крайней мере, мне хотелось в это верить. Иначе какой вообще смысл в нашей работе, если не верить в лучшее и светлое в людях?

С этими мыслями я быстро пробежался по коридору, вылез на стену и сверху крикнул Еремееву, что у нас всё в порядке, но помощь не помешает. Сотник понятливо покивал и поспешил распрягать кобылу, чтоб рвануть в Лукошкино верхом. Соберёт ребят и через час будет у ворот. Отлично! Я направился обратно к Яге, когда вдруг заметил одинокую монашку, спешащую куда-то по параллельному коридору. Профиль показался чем-то знакомым, поэтому…

– Гражданочка, подождите, пожалуйста!

Куда там! Она лишь припустила ещё быстрей, и я уже ни на миг не сомневался, что вижу перед собой беглянку из царского терема. Бросившись в погоню, мне почти удалось догнать её, но на повороте Марьяна резко нырнула в какую-то низкую арку. Я только кончиком косы по носу получил, и тут…

В почти тёмном и узком коридоре на меня вдруг напал медведь! По крайней мере, это единственное, что мне пришло тогда в голову. Мысль о том, что царевна Марьяна ещё и оборотень, появилась позднее и была уже малопродуктивна. Поверьте, в медвежьих объятиях вообще мало о чём можно думать, кроме того что из тебя вот-вот выйдет сок. А уж когда он ещё и дышит на тебя сверху кислой капустой с брусникой…

– Митя-а? – из последних сил опознал я.

Страшные объятия мгновенно разжались, роняя меня на пол…

– Никита Иванович? – неуверенно прогудел бас нашего заботливого младшего сотрудника. – А чё это вы тут делаете?

– Собираюсь задать тебе тот же вопрос.

– А я первый спросил.

– Митя, не нервируй меня! Я тут по службе, а ты должен был… тьфу! Напомни, пожалуйста, что ты должен был делать?

– Сами, значит, приказывают, а потом, значит, и не помнют…

Я с тоской понял, что резвую Марьяну мне уже не догнать, сгрёб нашего младшего сотрудника за грудки и выволок из прохода на свет божий.

– Убью.

– Ладно, скажу, – посмотрев мне в глаза, сдался он. – Чего ж не сказать, ежели так вежливо просите. За женихами следил. Хорошо следил, они меня в упор не видели. Я ж фактуру свою менял постоянно, энто им не простой мужик-валенок, деревенщина-засельщина, чёрная кость, сермяжье рыло! Я теперича с опытом – то пьянчужкой прикинусь, то гулякой беззаботным, то половым, то нищим-побирушкою, то купчиком загулявшим, то ямщиком, а то и цыганом.

– И весь этот театр юного зрителя ты отыграл в одном костюме?

– Ну да! – от души порадовал он. – Они ж пьяные были всё время, вот и поверили. Угощали меня-а…

Я не верил. Ничему. Может быть, кроме того, что этот гад опять где-то пил и обильно закусывал кислой капустой, чтоб перегаром не пахло.

– Митя, стоп! – Я привычно прикрыл ему рот. – Замри. Лучше даже не дыши. Подумай. Не торопясь подумай. А теперь скажи: какая нелёгкая тебя из лукошкинских кабаков в загородный монастырь понесла?

Наш младший сотрудник закатил глаза и, бешено жестикулируя, намекнул, что как бы без воздуха и с закрытым ртом хренушки он что-либо мне объяснит.

– Отомри, – сдался я.

– Дышать могу?

– Валяй, дыши.

– Благодарствую от всей души и от имени моей маменьки тоже. – Счастливо вдохнув и выдохнув полной грудью, Митяй перестал искушать судьбу и честно доложился: – В разговорах нетрезвых женихи об монастыре святой Пургении не раз говаривали…

– В смысле не разговаривали?

– В смысле упоминали вслух.

– Понятно. И?

– Ну вот и собрались они все втроём за каким-то делом сюда заявиться. И главное, разговор всё больше об женских ласках да невестах. Тут я и смекнул, что речь-то, поди, о царевне Марьяне идёт, ну и побёг, не дожидаясь, короткой дороженькой через лес.

– Как внутрь попал?

– Да тут недалече калиточка. Толкнул плечом, она с петелек и рухнула. Нешто меня дверь удержит?

– Действительно, глупый вопрос, – подумав, признал я.

Если Митя считает что-либо помехой исполнению своего служебного долга, то этому «чему-либо» долго не жить…

– Отчасти ты прав, царевна Марьяна здесь была. – Я махнул ему рукой, и мы вместе направились на второй этаж, к Бабе-яге. – Сестра царя действительно была здесь, но убежала через ту же арку, где мы с тобой столкнулись. А вот её женихи, скорее всего, прибыли сюда за другими «невестами». Настоятельница устроила из монастыря засекреченный публичный дом принудительного режима. Интересно лишь, каким образом это стало известно нашей пылкой троице, если даже мы в милиции ничего про этот бордель не знали…

– Сие загадка века, – философски вздохнул наш младший сотрудник, с интересом прислушиваясь к бормотанию девичьих молитв за закрытыми дверями в кельях.

Благо все монашенки вели себя разумно, никуда не лезли, пугачёвских бунтов не устраивали и гражданских прав не качали. По крайней мере, большинство…

Потому что когда мы вошли в покои матушки Февронии, то застали там аж десяток агрессивных девиц с вилками и ножами, теснящих в угол нашу огрызающуюся бабку. Яга шипела, плевалась, но в драку не лезла и заклятиями не разбрасывалась.

– Так, что это у нас тут происходит? – строго спросил я. – А ну-ка, гражданочки, опустите оружие и сейчас же извинитесь перед сотрудницей милиции. Потому что оказание сопротивления при аресте чревато лишением свободы сроком на…

Я с огромным трудом увернулся сразу от двух брошенных ножей.

– Митя! Чтоб тебя… Взять их!

– А мне мама говорила, что девочек бить нехорошо…

– А за старушек заступаться хорошо? Тогда бери скамейку и спаси нашу главу экспертного отдела. И да! Слушайся маменьку, за косички никого не дёргай!

Дальше я мог отойти в сторонку и не путаться под ногами. Пылкий Митя с сумасшедшими глазами и длинной, трёхметровой скамьёй в руках – страшное зрелище. Телохранительницы матушки Февронии тоже ему спуску не давали, известно, что женщины дерутся яростнее и безумнее мужчин. Они накинулись на него дружной толпой, как стая уличных кошек на дворового кобеля, только