Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

отослано. Как сказали слуги, все его полученные в подарок простые куртки уже во вьюках; и любая куртка из оставшихся в гардеробе по своей нарядности ничем не уступала той, что была на нем. В седельные сумы, кроме пары– тройки рубашек, нескольких шерстяных вязаных чулок и запасной пары штанов он ничего из одежды не уложил. По крайней мере, Ранд снял с рукава золотой шнур, но значок с красным орлом убрал в карман. В конце концов, это же подарок Лана.

— Я переоденусь, когда мы остановимся на ночь, – пробормотал Ранд. Он сделал глубокий вдох. – Лойал, я говорил тебе то, чего не должен был говорить, и надеюсь, ты меня простишь. Да, я виноват, но надеюсь, ты на меня не держишь зла.

Лойал заухмылялся, уши встали торчком. Он придвинул лошадь ближе к Ранду:

— Я все время говорю то, что не должен. Старейшины всегда утверждали, что я сначала час буду говорить и лишь потом начну думать, что же это я несу.

Вдруг у стремени Ранда вырос Лан, в серо-зеленой пластинчатой броне, в которой в лесу или темноте он почти что исчезал с глаз.

— Мне нужно с тобой поговорить, пастух, – он посмотрел на Лойала. – Наедине, если позволите. Строитель.

Лойал кивнул и отъехал на своей большой лошади в сторонку.

— Не знаю, слушать ли тебя, – заявил Ранд Стражу. – Вся эта смешная одежда, да и то, что ты мне говорил, не много мне помогли.

— Когда не по силам одерживать большую победу, пастух, учись довольствоваться малыми. Если ты заставил их думать о себе как о чем-то большем, чем о фермерском мальчишке, которым легко манипулировать, тогда ты одержал малую победу. А теперь молчи и слушай. У меня время для одного, последнего урока, самого трудного. Вложить Меч в Ножны.

— Ты каждое утро по целому часу заставлял меня только тем и заниматься, что вытаскивать этот проклятый меч и убирать его в ножны. Стоя, сидя, лежа. Думаю, я сумею вернуть его на место не порезавшись.

— Пастух, я сказал "слушай", – рыкнул Страж. – Настанет момент, когда ты должен будешь во что бы то ни стало добиться поставленной цели. Это может случиться в атаке или в защите. И единственным способом будет позволить мечу вонзиться в твое собственное тело, как в ножны.

— Это безумие, – сказал Ранд. – С чего мне когда-нибудь?..

Страж перебил его:

— Когда это время наступит, пастух, ты сам поймешь – когда успех стоит такой цены и другого выбора у тебя не останется. Это и называется – Вложить Меч в Ножны. Запомни.

Появилась Амерлин, она пересекала запруженный людьми двор, рядом шагала Лиане со своим жезлом, у другого ее плеча шел Лорд Агельмар. Даже в зеленом бархатном кафтане Лорд Фал Дара не выглядел неуместно среди такого множества облаченных в доспехи мужчин. Других Айз Седай по-прежнему видно не было. Когда эта троица проходила мимо. Ранд уловил обрывок их беседы.

— Но, мать, – возражал Агельмар, – у вас даже не было времени отдохнуть после долгого пути сюда. Останьтесь хотя бы на пару дней. Обещаю устроить сегодня вечером такой праздник, какой вы едва ли увидите в Тар Валоне.

Не останавливаясь, Амерлин покачала головой:

— Я не могу, Агельмар. Вам же известно: если б могла, я осталась. Надолго задерживаться я и не планировала, и дела настоятельно требуют моего присутствия в Белой Башне. Мне уже сейчас не помешало бы оказаться там.

— Мать, для меня это позор: вы отбываете на следующий же день после приезда. Клянусь вам, повторения прошлой ночи не будет. Я утроил стражу и у городских ворот, и у ворот в крепости. Я пригласил из города акробатов, из Мое Шираре пришел бард. Да еще из Фал Морана едет Король Изар. Я послал весточку, как только…

Голоса постепенно стихли, утонув в шуме предотъездной суматохи. Проходя мимо Ранда, Амерлин лишь скользнула по нему взглядом.

Когда Ранд опять посмотрел вниз. Стража рядом не было, и нигде его не было видно. Лойал подъехал опять ближе к Ранду и остановился сбоку:

— Да-а, такого человека поймать и удержать тяжело, правда, Ранд? Его нет здесь, потом он тут, потом он исчез, а ты и знать, не знаешь, как он приходит-уходит.

Вложить Меч в Ножны. Ранд содрогнулся. Наверное, все Стражи сумасшедшие.

Страж, с которым разговаривала Амерлин, вдруг взлетел в седло и рванул с места в карьер, уже галопом промчавшись в широко растворенные ворота. Она провожала его взглядом, вся ее поза будто подгоняла его: быстрее, быстрее.

— Куда это он так спешит? – вслух удивился Ранд.

— Я слышал, – отозвался Лойал, – что она кого-то сегодня отправляла, до самого Арад Домана. Пришло известие о какой-то смуте на Равнине Алмот, и Престол Амерлин хочет точно выяснить, что все-таки там происходит. Чего я не понимаю: почему именно сейчас? Из того, что я слышал, слухи об этих волнениях пришли из Тар Валона, вместе с Айз Седай.

Ранд почувствовал озноб. У отца Эгвейн была большая карта, карта, над которой Ранд не единожды сиживал, витая в мечтах, пока на своей шкуре не узнал, на что похожи мечты, обернувшиеся явью. Она была старая, эта карта, с нанесенными на нее землями и государствами, о которых купцы из внешнего мира утверждали, что тех больше нет, но Равнина Алмот на карте имелась, непосредственно гранича с Мысом Томан. Мы встретимся вновь на Мысе Томан. Дорога туда лежала через весь известный Ранду мир, к самому Океану Арит.

— К нам это не имеет никакого отношения, – прошептал он. – Никакого отношения.

Лойал, казалось, не слышал. Почесывая нос пальцем, смахивающим на небольшую колбаску, огир по-прежнему внимательно смотрел на ворота, в которых исчез Страж.

— Если ей хочется знать, то почему она не послала гонца до выезда из Тар Валона? Но вы, люди, всегда непредсказуемы и возбудимы, то и дело перескакиваете с одного на другое, торопитесь, кричите. – Его уши вдруг замерли от замешательства. – Извини, Ранд. Вот видишь, это-то я и имел в виду, сказав, что сначала говорю, а потом думаю. Как ты знаешь, я сам порой бываю поспешен и возбудим.

Ранд рассмеялся. Смех оказался нерешительным, но лучше сейчас посмеяться над чем-нибудь.

— Может, если б мы жили так же долго, как вы, огир, мы были бы гораздо спокойнее. – Лойалу было девяносто лет от роду; по огирским меркам, в одиночку его нельзя отпускать из стеддинга еще десять лет. Но все