Читать книгу - "Вечность во временное пользование - Инна Шульженко"

Как многие любовники в начале связи, ещё совершенно зацикленные даже не столько друг на друге, сколько каждый на самом себе в свете этой пока новой сексуальной и личностной комбинации, Виски и Беке свой роман вовсе не афишировали.

Что было несложно: вместе они не жили, и посреди ночи Беке к неудовольствию любовника, рассчитывавшего на утренний секс («Ты что? Я в том возрасте, когда каждый стояк может оказаться последним!») уходила, тихо защёлкнув замок. Даже ключи брать отказывалась, отшучиваясь: «Это меня слишком ко многому обяжет».

Виски злился, но делал вид, что ему всё равно. Зато она могла приехать под утро совершенно внезапно, против договорённости на послезавтра, долго трезвонить в старый звонок с улицы у ворот, и пока он, проклиная давно сломанный домофон и чертыхаясь на мелких камушках двора, босой бежал открывать, молча любовалась розовеющим рассветным небом и чёрной ветвью старинной акации, будто перелезавшей через каменную кладку стены из соседнего двора худенькой девичьей фигурой.

Не мог же он не открыть?

Не мог – как не может отказаться от еды обжора. Виски был натурально сексуальным обжорой, всеядным Гаргантюа секса и, когда пытался выдавать себя за гурмана, она только насмешливо поглядывала на него: ну-ну.

Беке отмечала, как он сканирует любую женщину, оказывающуюся на траектории его взгляда. Как профессиональный портной: ОГ, ОТ, ОБ. И прекрасно понимала, что при той простодушной любви к деланию секса, которой он наделён, он найдёт утешение всегда и везде. А ещё, вероятно, это можно назвать сексуальным буддизмом: всё, что ни есть, – есть хорошо. И если бы он был псом, натасканным на наркотики, как бы ни был этот наркотик упрятан, скрыт фоновыми отвлекающими нелепыми проявлениями или некрасивостью, он просекал его в сексуально одарённой женщине всегда.

Её лучшие любовники тоже оказались как раз вовсе не те, кто «любил» именно её, Ребекку Прекрасную, «личность», «душу» или «ум» в ней. Лучшими любовниками, с которыми можно было оставаться в постели собой и никогда не имитировать удовольствие, были как раз вот такие же «вагинопоклонники». Эти наслаждались первичной субстанцией и воздавали ей должное, вне зависимости от талантов приготовления и подачи: ели, пили, вылизывали, собирали пальцами и языком всю до последней капли подливу и никогда не отказывались от ещё капельки.

В этом смысле ей ревновать Виски или ему ревновать Беке было бессмысленно: никаких обязательств, кроме удовлетворения временной ненасытности обладания друг другом, они не разделяли. Ничто не мешало им забыть друг о друге в любой день.

Кроме желания.

Но четырёх месяцев – минус почти три недели на идиотскую ссору – для утоления этой тяги пока оказывалось недостаточно.

Пикируясь и иронизируя, они немного разведали болевые точки и смешные, но неприкосновенные пунктики друг друга, определили границы комфорта и любимых обоими поддразниваний, и через какое-то время перестали скрывать хотя бы от самих себя, что они да, пара. Да, сейчас так. Сегодня, например, вечером. Ну хорошо.

Подобно большинству сверхобаятельных харизматичных любимцев публики, Виски был страшным треплом. Он комментировал, рассуждал вслух, разумеется, по каждому поводу имел собственное мнение, спорил – если больше было не с кем, с самим собой – почти всё время. Иногда Беке хотелось набросить на него платок, как набрасывают на клетки с болтливым попугаем, чтобы просто поспать.

В числе прочих рассказов он сразу выболтал ей все свои – ну, те, что мог упомнить и, разумеется, без имён – любовные истории. Очень скоро она так же знала забавные обстоятельства утраты ненавистной ему девственности с единомышленницей-одноклассницей. В ответ он требовал аналогичных откровений и от неё, и отмалчивание Беке выводило его из себя.