Читать книгу - "Империя Дамеона - Андрей Быстров"

— Как он, доктор?

Корделл отвел взгляд, чтобы не видеть написанного на лице сенатора страдания. Нельзя быть врачом, не будучи немного циником, и к неизбежной боли пациентов доктор почти привык (если это возможно), но как привыкнуть к боли родных с ощутимой примесью упрека?

— Без изменений, сенатор. Не стану вас обманывать. Ухудшения нет, но и улучшения тоже.

— Идемте, — выдохнул Флетчер.

Они прошли по стерильному коридору, мимо белоснежных дверей комфортабельных палат, поднялись по широкой лестнице (минуя специальный лифт, приспособленный для транспортировки коек лежачих больных) на второй этаж. Здесь палат было меньше, зато они были лучше оснащены. Корделл провел Флетчера в дверь с табличкой «Отделение интенсивной терапии», и там они остановились перед стеклянной панелью, занимающей большую часть стены.

За ней, полуметром ниже, располагалась окруженная медицинской аппаратурой койка, на которой лежал мальчик лет четырнадцати. Из его ноздрей выглядывали прозрачные трубочки, глаза были закрыты. Рядом за компьютером сидела дежурная медсестра, наблюдая за пульсирующими на экране точками и линиями.

— Он ни разу не приходил в сознание? — тихо спросил сенатор.

Доктор Корделл медленно покачал головой:

— Увы.

Да, Корделлу абсолютно нечем было утешить сенатора. Он искренне жалел этого мужественного человека, воевавшего во Вьетнаме и не отсиживавшегося в штабе, а подставлявшего грудь под пули. Многие говорили о шансах Флетчера стать президентом… По крайней мере, так было до внезапной и странной болезни его сына. Сенатор осунулся, похудел, стал раздражительным…

— Доктор Корделл, — с усилием произнес Флетчер. — Я верю в вас и знаю, что вы предпринимаете все возможное… Но, может быть, вам не хватает чего-то? Любая аппаратура, самые редкие и дорогие медикаменты — требуйте, я исполню все, что в человеческих силах.

— Нет, сенатор, — ответил Корделл виновато. — Мы обеспечены всем необходимым, и не в этом проблема. Мы не знаем, как лечить эту болезнь, потому что не знаем, чем она вызвана. Ничего подобного в медицинской практике не встречалось. Со мной согласны и такие светила, как профессора Трауберг и Кингсли…

— Но я же рассказывал вам подробно, — перебил сенатор, — о похожей болезни, с которой столкнулся во Вьетнаме! Почему бы вам не связаться со специалистами из Юго-Восточной Азии?

— Я связывался с ними, сэр, — сказал Корделл. Он ничего не добавил, но сенатору и не понадобилось уточнений. Если бы эти консультации дали хоть что-то, Майк уже выздоравливал бы…

— Простите меня, доктор Корделл, — мягче проговорил Флетчер, — я вмешиваюсь в вашу профессиональную сферу. Вам лучше знать, как поступать.

— Вы позволите проводить вас к машине, сенатор? Внизу, когда охранник открыл дверцу, доктор Корделл сказал:

— Я немедленно извещу вас о малейших изменениях в состоянии Майка.

Оказавшись в салоне автомобиля, Флетчер долго сидел неподвижно, уставившись на подголовник переднего сиденья, погруженный даже не в размышления, а во что-то вроде прострации. Водитель осмелился нарушить молчание:

— Куда, сэр? Сенатор очнулся:

— Вот что, Луис. Вы свободны, я поведу сам. И вы, Билл…

— Я не имею права оставлять вас, сэр, вам это известно, — сказал охранник.

Ричард Флетчер выдавил слабую улыбку:

— Ничего, Билл, я разрешаю. Обещаю, что ваше начальство об этом не узнает. И вам обоим обещаю, что ничего плохого со мной не случится. Я буду очень осторожен, ведь я отвечаю за Майка.

Последние слова сенатора успокоили водителя и охранника, опасавшихся, что доведенный до отчаяния Флетчер мог задумать неладное.

— Не решаюсь вам противоречить, сэр, — произнес охранник, — Но будьте осторожны вдвойне. Вы отвечаете и за Массачусетс, вы очень нужны многим любящим вас людям. Пошли, Луис.

Когда Луис захлопнул за собой дверцу, сенатор не поспешил пересаживаться за руль, а сначала набрал телефонный номер в Арлингтоне. Ответил женский голос:

— Слушаю.

— Вы мисс Харт, экономка мистера Мортона? — Получив утвердительный ответ, он продолжал: — Говорит сенатор Флетчер. Пригласите к телефону Фрэнка, пожалуйста.

— Сожалею, сенатор, но его сейчас нет. Вы можете оставить для него сообщение или перезвонить через час, он будет дома.

Флетчер прикинул расстояние от госпиталя Святой Марии до арлингтонского дома Мортона и допустимую скорость своей машины.

— Через час я приеду. Предупредите мистера Мортона.

Он положил трубку и перебрался за руль.

За час Флетчер не успел, но через полтора часа подкатывал к воротам двухэтажного коттеджа Фрэнка Мортона. Владелец дома вышел навстречу гостю, последовало крепкое рукопожатие.

— Вы отлично выглядите, Фрэнк, — заметил сенатор. — Не слишком перегружены работой, а?

— Работы совсем никакой, — улыбнулся Мортон. — Вы, политики, настолько крепко удерживаете штурвал, что нам, экономистам, остается только пить пиво и сражаться в бридж… А вот вы, Дик, выглядите неважно, — добавил он озабоченно. — Майк?

— Да. Я был у доктора Корделла. Ничего обнадеживающего.

Через просторный холл, где сенатора по всем правилам этикета приветствовала мисс Харт, они прошли в кабинет Мортона и уселись в кожаные кресла за круглым столиком, на котором уже стояла бутылка коньяка и два пузатых бокала.

— Вы приехали просто как к старому другу, или?.. — Мортон отвинтил жестяную крышечку с бутылки.

— Или. — Флетчер вздохнул так, словно неподъемная тяжесть давила на его легкие. — Фрэнк, я убежден, что болезнь Майка — эхо Вьетнама, а толку от моей убежденности никакого.

— Расскажите подробнее, — попросил Мортон. Если сенатор приехал к нему за советом, лучше не упускать любых мелочей.

— Начать с того, что вы уже знаете?

— Да, хочу привести в систему.

— Итак, — начал Флетчер, пригубив коньяк, — Майк заболел ровно три недели назад. И началось это точно так же, как начиналось тогда, на Тайнгуен. Головная боль, озноб, жар, потом паралич конечностей… И глаза, Фрэнк, эти налитые кровью глаза… Во вьетнамских случаях дальше следовала или смерть, или выздоровление, как у вас. А Майк завис посередине. Он в коме, и доктор Корделл бессилен что-либо сделать.

— А что думаете вы?

— Я не медик, Фрэнк, но определенные догадки у меня есть. Мы уже знаем, что этот вирус, или что там вызывает болезнь, действует не на всех одинаково. Вы, например, выздоровели, а я, побывав в очаге эпидемии, совсем не заболел. Но я считаю, Фрэнк, что этот вирус все годы оставался во мне, как СПИД: человек может быть инфицирован, но не болеть. И я передал его по наследству Майку. А потом что-то произошло, включился какой-то пусковой механизм — опять аналогия со СПИДом! — и вирус активизировался, но подействовал опять непредсказуемо. Немедленной смерти не наступило, но человек не может пребывать в коме вечно! Жизненные функции Майка угасают…