Читать книгу - "Охота на ведьм - Ольга Юнязова"

— А за что ж еще? — удивилась Мария.

— За уважение, да просто за веселье. Хочешь, съездим к ним. Тут недалеко табор стоит.

— Котя, ты что? С ума сошел? К цыганам? Да они тебя как липку обдерут и по миру пустят.

Парень опять таинственно улыбнулся и пожал плечами:

— Ну, как хочешь. Может быть, тогда пойдем, потанцуем?

Мария уже собралась было отказать ему, но Оксана взяла ситуацию под контроль и подала Котьке руку. Он взял ее так бережно, что сердце в груди запрыгало от незнакомого доселе чувства. Мария вспомнила грубые тисканья Семена и его бесцеремонные поцелуи. С этим осторожным прикосновением их нельзя было даже сравнивать.

Они танцевали в стороне от общего круга. Котька здорово двигался, и от него чудесно пахло. Кроме того, он очень забавно шутил. В его глазах была небесная глубина, которую раньше Мария принимала за безумие. Но сейчас это безумие затягивало и ее.

— А пойдем, я покажу тебе, как цветет папоротник, — предложил Котька.

— Папоротник? — засмеялась Мария. — Это же бабушкины сказки!

— Значит, я отведу тебя в сказку.

— В сказку? Хочу! — и Марию пронзила дрожь.

Он потянул ее за руку в сторону леса.

Оксана едва успела выскочить из тела Марии, как ту закружила любовь, ничуть не похожая на то мучительное чувство, которое она испытывала к своему жениху.

Далее события потекли по иному руслу. На следующий день Мария объявила матери, что не пойдет замуж за Семена, потому что нашла себе другого жениха. Мать ее конечно же пришла в ужас, узнав, кто избранник дочери.

— Что я матери Семена скажу?! — кричала она, хлопая себя по бокам. — Как я людям в глаза глядеть буду?!

Потом Оксана увидела, как две старые подруги сидят на кухне и запивают общее горе самогоночкой, наперебой ругая непутевых детей и сетуя о том, что придется смириться с их бестолковым выбором. А потом они решили, что если не получилось поженить детей, то, может, внуками Бог даст породниться. На том они и чокнулись последней рюмкой.

* * *

Ксенька стояла босиком на теплой траве спиной к уходящему солнцу и глядела на деревню, в которой ей придется остаться навсегда. Семен предложил выйти за него замуж, да и мать его смирилась и уже начала называть Ксеньку дочкой. Вот только сама Ксенька была не в восторге от такой перспективы. Чем ближе дело шло к свадьбе, тем сильнее щемила сердце необъяснимая тоска.

Она вошла в дом и села напротив бабушки:

— Ну, и что говорят твои руны?

— Ничего не могу понять, — покачала головой старуха. — Все меняется по пять раз на дню. Никаких четких путей не вижу. Сама-то что решила?

Ксенька вздохнула:

— Что-то тяжело мне, бабуль. Как представлю, что жить с его матерью… Горшки, пеленки, корова… Останется ли время у меня на науку твою?

— Вряд ли! Они тебе быстро мысли в клочья изорвут да волюшку вытопчут. И ребенка твоего с младенчества изурочат. Да не от злого умысла… просто по-другому они не умеют.

— Так что ж делать?

— А что делать? Выбирай: или замужество, или ведовство.

Ксенька задумалась.

— Вот если бы можно было его с нами забрать. А? — Она с надеждой поглядела на бабушку.

— А о нем ты подумала? — усмехнулась старуха. — Сможет ли он жить в нашем мире?

— А если по Ведам, то как в этом случае правильно? — спросила Ксенька.

— По Ведам? — ведьма вздохнула. — А ты вспомни ящерицу. Видела, как она хвост откидывает?

— Конечно.

— Так вот у ящерицы новый хвост отрастет, а у хвоста новая ящерица не вырастет.

— Это мне ведомо, — засмеялась Ксенька.

— А ведомо ли тебе, что ящерице больно, когда хвост отрывается?

— Догадываюсь.

— А хвосту не больно, когда ящерица его отпускает.

Ксенька опять засмеялась.

— Так вот, девочка моя, — продолжила старуха серьезно. — Человек — это та же ящерица. Иногда, чтобы душу спасти, приходится хвост откидывать. А хвост — это что?

— Что?

— Помнишь, я тебе про матрешек рассказывала?

— Помню. — Ксенька начала перечислять, загибая пальцы. — Тело, удовольствие, гордость, семья, дело, образ жизни и Бог.

— Верно. Так вот, хвост «ящерицы» можно так же разложить, только по убывающей. У самого основания — образ жизни, дальше — дело, потом семья… ну и так далее.

— То есть самый кончик хвоста — это удовольствие?

— Именно так. Голова ящерицы — Бог, а тельце с лапками — это наше тело. Вот и гляди сама, в каком месте тебе лучше хвост отпустить.

— То есть, выбирая между наукой и любовью… надо выбирать… науку?

— Что ты такое говоришь?! — нахмурилась ведьма. — Любовь она с тобой будет. С хвостом ты только Семена да семейку его оставишь.

— Оставить Семена?! — прошептала Ксенька. — Но ведь он тогда умрет!

— Ты не путай! У его «ящерки» своя голова есть. Найдет себе другую жену и жить будет.

— Другую?! — проскулила Ксенька, заливаясь слезами.

— Я же говорю: больно хвост отпускать, — вздохнула старуха.

Успокоившись, Ксенька несколько минут посидела в тяжелом раздумье, а потом спросила:

— А если я с ним останусь и все-таки буду продолжать учиться?

— Не выйдет!

— Но почему?! — возмутилась Ксенька. — Неужто меня к бабушке в гости отпускать не будут?

— Не в этом дело. Их образ жизни таков, что следуя ему, ты потеряешь свою силу. Их питание, их религия… Ты должна будешь ходить на исповедь.

— Ну и что? — усмехнулась Ксенька. — Не буду рассказывать попу про нашу науку, и все.

— Это уже будет ложь. А разве ты не знаешь, что ложь ослабляет? Нет, внученька! Оставшись с ними, ты должна будешь принять их образ жизни.

— Нет! — прошептала девушка. — Я так жить не хочу! Я люблю Семена, но не настолько. Я расскажу ему все как есть. И про общину нашу, и про науку ведовскую, и про ребенка. А дальше пусть сам решает, с нами пойдет или в своем мире останется.

Напоследок Оксана пришла к порогу церкви, где стояла корзина с младенцем. На паперти сидел преподобный Серафим и, улыбаясь, играл с малышкой, которая агукала, и пыталась поймать ручкой травинку. Оксана присела рядом и спросила:

— Кто же все-таки оставил здесь мою прапрабабку? Может быть, это одна из тех блудниц, которых посещал Семен? — предположила Оксана.

Преподобный Серафим пожал плечами.

— Вот только не пойму, ушел Семен с Ксенькой или нет? И что у них там за община такая, что детей рожать не от кого? И еще интересно, про того далекого прапрадеда: дожил ли он до того момента, чтобы прийти к волхву на обучение?