Читать книгу - "Жуга. Осенний лис - Дмитрий Игоревич Скирюк"

Жуга покачал головой, поднял взгляд на священника, и голубые глаза его так ярко вдруг блеснули, отразив свечное пламя, что отцу Алексию сделалось не по себе.

– Не надо, – тихо сказал Жуга. – У меня больше нет денег.

Он покосился на гроб и снова вздохнул.

– Я сам буду рыть.

* * *

Солнце клонилось к вечеру, когда Жуга, скользя и опираясь на посох, медленно поднимался на гору, где примостилась чёрная хибара деревенской кузни. В кузницу вела тропинка. Узкая, плотно утоптанная, она подходила к самым дверям и после убегала дальше, спускаясь к воде, к пробитой в речке проруби. В кузне явно кто-то был: тонким звоном пела под ударами молотка наковальня. Жуга не стал стучаться – всё равно бы не услышали – и, подойдя, сразу открыл дверь, вошёл и огляделся.

Внутри было жарко и сумрачно. В дальнем углу был сложен очаг дикого камня, там багровым отсветом мерцали угли. В другом углу примостился низкий стол-верстак, на котором вповалку лежали разновеликие клещи, молотки, зубила и другой кузнецкий инструмент. По стенам был развешан всяческий готовый товар – крючья, засовы, петли ворот, серпы, косы, скобы, не то тележные, не то бочарные обода, три-четыре топора и множество подков, рядком нанизанных на толстый гранёный прут.

Человек у наковальни поднял голову.

– Не стой на пороге! – крикнул он, весело блеснув зубами. – И дверь закрой – дует!

Жуга замешкался, затворяя скрипучую дверь, а когда повернулся обратно, молот в руках кузнеца уже плющил горячее железо, наполняя маленькое помещение звоном и грохотом.

– Будь здоров, коваль! – крикнул Жуга, силясь перекрыть шум.

– Здорово, коль не шутишь, – кивнул тот и ловко перевернул клещами красную болванку.

– Я…

– А ну, подсоби! Удержишь?

– Попробую…

Жуга опомниться не успел, как уже сжимал в руках ещё тёплые рукоятки клещей. Мастер поплевал на ладони и ухватил молот обеими руками:

– Эх, вашу мать!..

Молот взметнулся высоким косым замахом, и Жуга вздрогнул, ощутив руками эхо гулкого удара. Молот плясал свой тяжёлый танец, давил, плющил и гнул податливый красный металл, а тот остывал, постепенно тускнея.

– Держи! – Кузнец остановился и мотнул головой в сторону очага. Приблизился. Грудь его ходила ходуном. – Туда его, понял?! – крикнул он гостю чуть ли не в самое ухо.

Жуга кивнул и развернулся, заталкивая болванку в огонь. Кузнец бросил молот и схватился за верёвку. Сипло задышали мехи. Угли вспыхнули, дохнули жаром, и вскоре глазам стало больно смотреть на раскалённую заготовку. Кузнец метнулся к наковальне, указал рукой:

– Давай!

Брызнули искры, и Жуга понял, что настоящая работа только началась. Теперь кузнец бил в полную силу, вкладывая душу в каждый удар. Жуга силился уловить этот краткий миг, посмотреть, что у них получается, и всякий раз невольно смаргивал. От звона закладывало уши. Но шло время, и вскоре на чёрном поле наковальни замаячил знакомый силуэт – лемех.

– В воду! – крикнул кузнец.

Жуга огляделся и, завидев поблизости бочку, полную воды, шагнул к ней.

Забулькало. Взметнулся пар, а когда его клубы рассеялись и Жуга вытащил готовый лемех наружу, кузнец уже снимал кожаный фартук. Снял с гвоздя рубашку, надел. Зачерпнул ковшом воды, жадно, большими глотками выпил чуть ли не до дна и зачерпнул ещё. Протянул Жуге – пей, мол. Тот с благодарностью кивнул и принял ковшик: в горле пересохло, вдобавок он совсем сопрел в своём полушубке.

Кузнец поднял лемех и повернулся к очагу. Сощурился, рассматривая.

– Хорош, а? – обернулся он, осклабился, и Жуга вдруг с удивлением увидел, что перед ним вместо кряжистого широкоплечего мужика, каким он всегда представлял себе кузнеца, стоит невысокий жилистый парнишка чуть старше его самого, весь в саже и копоти, с весёлой улыбкой на чумазом открытом лице. Его длинные чёрные волосы перехватывал кожаный ремешок. Жуга невольно глянул на молот, который теперь показался ему совершенно неподъёмным.

– Тебя как звать? – спросил кузнец, набрасывая поверх рубашки старый нагольный тулуп. Сдёрнул шапку с гвоздя.

– Жуга.

– Ну, спасибо, Жуга, вовремя подоспел… Чего пришёл-то?

– Кирку мне надо. Да и лопата не помешала бы. Люди посоветовали у тебя спросить. Дашь?

– Кирка? – Паренёк потёр подбородок. – Если найдётся, отчего бы не дать. – Он порылся в груде железяк, сваленных в углу, и вытащил средних размеров кирку без рукоятки. – Вот. А зачем тебе?

– Могилу копать.

– А. – Паренёк помрачнел. – Так это ты пришёл сегодня с этим, который замёрз?

– Я.

– Ну что ж, хоть и грех так говорить – Бог тебе в помощь.

– Благодарствую. Ладно, пойду я, пожалуй.

– Копать? Прямо сейчас? – поразился кузнец. – Ты что, очумел? Вечер ведь. Вот что: я в баню сейчас, а тебе, я вижу, тоже вода не повредит. А после посмотрим, чем тебе помочь.

– Да я… – начал было Жуга – и вдруг ощутил, как ноют руки и ноги, как давит на плечи мягкими рукавицами дневная усталость, течёт по телу кислый едучий пот, и умолк.

– Правда твоя, – признал он, – баня – это сейчас было бы самое то.

– А я что говорю! – Паренёк завернул в мешковину откованный лемех и пинком растворил дверь кузни. – Пошли.

У порога Жуга задержался, отметив мимоходом, что на улице уже стемнело.

– Тебя как звать? – спросил он.

Имя, прозвучавшее в ответ, было резким, как удар молота.

– Збых.

* * *

После бани и нескольких кружек душистого липового чая с мёдом Жуга разомлел. Его грязную рубашку Збых запихал в корзину и дал взамен чистую из своего запаса, белую, с затейливой вышивкой.

– Бери. Кажись, эта впору будет.

Рубашка повисла на травнике, как на вешалке.

– Жена вышивала? – спросил Жуга, рассматривая узор.

– Сестра.

– Она здесь сейчас?

– К подружке в соседнюю деревню отправилась.

– Что ж так – в соседнюю?

– Да нашенская она… подружка, в смысле. Замуж вышла, к мужу и переселилась. А ты откуда будешь?

– Издалека. С гор.

Слово за слово Жуга рассказал новому знакомому обо всём, что случилось в лесу. Збых слушал, рассеянно кивая и изредка спрашивая о чём-нибудь. Хмурился, качал головой. Наконец поднял взгляд.

– Ночлег нашёл, нет?

– Нет. Разве только у отца Алексия…

– Ну, это ни к чему. Раз такое дело, оставайся покамест у меня. Денег не надо.

Жуга помолчал, отставил глиняную кружку с остывшим чаем и некоторое время сидел недвижим. Пожал плечами.

– Неудобно как-то…

– Да брось, всё равно бобылём живу.

– А сестра?

– А что сестра? Она у меня девка с понятием. Считай, я тебя погостить зазвал. Так что лезь вон на полати.

Жуга, который впервые за весь день поел с охотой, теперь молча сидел за столом, прислонившись к натопленной печке. Глаза смыкались, говорить