Читать книгу - "Книга 3. Авалон - Алексей Корепанов"

— Бенедикт, опустись до трех метров и дай картинку побольше, — скомандовал Силва.

Танк снизился над одним из скоплений тел, лежащих на обильно обагренной кровью траве. Там были и ксифы, и бритоголовые завоеватели, все мертвые, в порубленной одежде, с перекошенными то ли от боли, то ли от ярости лицами… у кого они остались целыми. Вокруг валялись мечи и сабли, обломки щитов и обрубки рук… Среди убитых выделялся мощным телосложением ксиф с залитой кровью бородой. Его пригвоздило к земле копье, воткнутое в живот. Он лежал на спине, раскинув руки, — правая продолжала сжимать меч, — и смотрел в небо единственным глазом. На месте другого была красная дыра. На широченной груди ксифа сверкала под солнцем большая округлая желтая штуковина со всякими фигурками и рельефными изображениями. Похоже, что штуковина действительно была сделана из золота — специалист по таким делам Станис Дасаль вряд ли мог ошибиться.

— Вероятно, это и есть Кинтар, потомок Фанкаев, — сказал Хорригор.

— Ничего себе… — благоговейно прошептал груйк. — Это же… это же уникальнейшая вещь! Сплошное рыжье! Сколько потянет — даже страшно себе представить!

— Что за рыжье? — не понял Тангейзер.

Груйк очумело посмотрел на него:

— Как это — «что»? Золото! Тут полтора кило золота, не меньше! И притом это не просто слиток, а художественное изделие! Да ему просто цены нет!

— Это изделие получило у археологов название «ксифский горжет», — заявил Спиноза. — Золотой нагрудный знак правителей Ксифии. Найден при раскопках кургана, теперь находится в Лисавете, в Музее истории миров. Причем именно этот горжет, который мы сейчас видим, а не похожий на него — я уже сравнил. Вот вмятина на руке ксифа с чашей, у запястья, видите? И еще одна, возле верхнего рога полумесяца. Точно такие же и на том горжете, что экспонируется в Лисавете.

— О-о! — взвыл Дасаль. — Надо забирать его скорее, пока нас отсюда не унесло! Я знаю, кому можно предложить такую ценность… Денег каждому из нас надолго хватит! Это же уникум! Давайте вылезать побыстрее! — он обвел всех воспаленным полубезумным взором.

— Изрядно вас золотишко-то прихватило, Дасаль, — покачал головой Шерлок. — Чуть ли не до помутнения рассудка. Во-первых, если вы покажете вашим клиентам такой же горжет, который находится в лисаветском музее, то сложно будет убедить их в том, что это не подделка… Ваши клиенты непременно закажут анализ, и выяснится, что эта вещичка гораздо моложе, чем та, музейная. Она же не будет лежать в земле сотни лет, если мы заберем ее отсюда. Хотя тут утверждать что-либо трудно, и может случиться совсем другое. Если мы сейчас заберем отсюда этот горжет, то его никогда не найдут при раскопках… И это и есть мое «во-вторых». Реальность изменится, в ней уже не будет ксифского украшения, выставленного для всеобщего обозрения в Музее истории миров.

— Подумаешь! — фыркнул груйк. — Оно просто будет находиться в чьей-то частной коллекции, только и всего. Невелико изменение!

— Вы не все учитываете, Дасаль, — поднял палец Тумберг. — А ведь Дарий уже говорил об этом.

— И чего же я не учитываю? — нетерпеливо спросил Умелец, не отрывая глаз от экрана. Точнее, от ксифского горжета на экране.

— Ежегодно в лисаветском музее бывают тысячи посетителей. Кое-кто из них летит на Землю именно для того, чтобы воочию увидеть этот замечательный экспонат. Можно предположить, что некоторые туристы, познакомившись там друг с другом, впоследствии создадут семейные пары. И кто-то из родившихся у них детей совершит какое-то важное открытие. А без горжета этого открытия не случится, потому что семейная пара не будет создана. Более того, какой-нибудь макатронец, в нашей реальности полетевший на Землю, в музей, скажем, в октябре, никуда не полетит. Останется на Макатронии и встретит там, в том же октябре, девушку, так сказать, своей мечты. Потому что не улетел на Землю. У них родится сын, которого нет в нашей реальности, он послужит причиной гибели кого-нибудь из вашего рода, и вы, Станис Дасаль, никогда не появитесь на свет… — Шерлок выставил перед собой ладонь, увидев, что груйк дернулся. — Да, понимаю, что это чисто умозрительные построения. Но вы готовы рискнуть, чтобы убедиться в их ложности?

— Да бросьте, начальник! — махнул рукой Умелец. — Не берите на понт! Столько всего нагородили, что за три дня не расхлебаешь. Да я ради такой прелести и в огонь готов, и в воду, и в медные трубы!

— Не шутите с прошлым, эти шутки глупы и неприличны, — изрек Хорригор с многозначительным видом[3].

Аллатон согласно качнул головой, и без того то и дело норовившей опуститься ему на грудь — особый уральский напиток продолжал делать свое хмельное дело.

— В медные трубы! — Шерлок с иронией взглянул на Умельца. — Долго их искать придется. Если бы вы просчитывали последствия своих действий, Дасаль, то не имели бы двух отсидок и перспективы третьей. Возможно, я сгущаю краски, и изъятие этой бляхи отсюда никак не отразится на реальности… Но где гарантии, что именно так и будет? Имеем ли мы право рисковать?

— А-а! — вновь досадливо отмахнулся груйк. — Все эти ваши рассуждения не стоят выеденного яйца! Действовать надо, а не рассуждать, а то поздно будет… Сами же себе все локти обкусаете!

— Меня вполне устраивает тот факт, что ксифский горжет находится в музее, — размеренно сказал Шерлок. — И делать на нем деньги я не собираюсь. К счастью, далеко не все такие, как вы, Дасаль. Впрочем, — он взглянул на Дария, — здесь все решает командир.

— Глядите, там кто-то живой! — воскликнул Тангейзер, показывая пальцем куда-то в сторону от ближайшей груды тел. — Шевелится! А вон еще! Надо бы забрать, оказать медицинскую помощь.

— Что-то я не понимаю тебя, постлейтенант, — холодно произнес Дарий. — То ты предлагаешь всех поголовно из пулемета положить, то о раненых беспокоишься.

— Так это же… это же совсем другое… — пробормотал Тангейзер.

— Мы не будем ни во что вмешиваться, — жестко сказал Силва. — Во всяком случае, пока. Я так решил — и точка!

Он ударил кулаком по подлокотнику, который не очень давно был сломан Хорригором. Причем сделал это с такой силой, что танк содрогнулся.

И все вокруг расплылось, а экраны уже привычно погасли…

Никто еще ничего не успел сообразить — Аллатон и вовсе продолжал подремывать, — как окружающее пришло в прежнее состояние. Но теперь на экранах была не панорама гор, и не лазурь небес с солнцем и облаками — там была темнота, в которой перемещались какие-то расплывчатые светлые пятнышки.

— Мы под водой, — сообщил танк. — До поверхности сто семнадцать метров.

— У-у! — заголосил Умелец. — Нас опять унесло! Эх, такую цацку упустили! Балаболы вы непрактичные, вот вы кто!

Но эти его причитания были оставлены без внимания.