Читать книгу - "Страж зари - Сергей Куприянов"

— Что вы имеете в виду?

— Уж больно ты горяч. Пошли-пошли. Потом будем разбираться. Сейчас надо твои проблемы решать, пока не поздно.

— И что, решите? — с вызовом спросил Павел.

— А то как же. Обязательно решу. Как поговорил с Горниным, так и понял, что тебя надо выручать. Причем срочно.

— Вы обо мне с Горниным говорили? — не поверил Павел. Слышать такое было странно.

— Обязательно говорил. — Перегуда распахнул дверцу. — Залезай.

Павел, пригнувшись, забрался в пахнущий дорогой кожей и хорошим табаком салон. Здесь было тепло и удобно, коричневая лайка, обтягивающая сиденья, манила и одновременно предостерегала, что посторонним, босоте всякой, здесь не место.

Усевшись рядом, Перегуда закинул ногу на ногу и предложил, кивнув на мини-бар:

— Коньячку? Или чего попроще?

— Я вам не верю.

— По поводу коньяка? Тут можешь не сомневаться. Все настоящее, с гарантией. Поставщик собственной душой клянется, что каждая бутылка получена им лично у производителя. Правда, такая работа без посредников обходится мне не так и дешево, зато я знаю, что не отравлюсь сам и мои друзья тоже.

— Я не об этом.

— О Петровиче? Понимаю. Только зря ты так, зря. Нет, честное слово. Я ведь хорошо к тебе отношусь. И всегда хорошо относился. Просто… — Он сделал неопределенный, но изящный жест. — Просто обстоятельства так сложились. Только и всего. А Петрович что ж — простая душа. По большому счету, по гамбургскому, как говорится, он мало что может. По сути — ничего. Ну что за мелкотемье такое? Ну? Глупости все. Суета и томленье духа. И что самое главное, он сам это понимает даже лучше, чем кто бы то ни было. Импотенция, Паша, это страшная вещь. Как физическая, так и — особенно — духовная. Она разрушает человека и корежит психику.

— Сколько? — спросил Павел.

— Что?

— За лекцию с меня сколько?

— Пустяки. Сочтемся, — небрежно отмахнулся Перегуда. — А что касается Горнина… Слушай, давай потом. Закончим сейчас здесь, поедем ко мне домой…

— Нет. Не поедем.

— Брось. Аллы нет, она давно уже живет самостоятельно. В последнее время я вообще ее редко вижу. Так, созваниваемся иногда.

— Все равно.

Перегуда повернулся и посмотрел Павлу в глаза. Он не давил — нет. Даже не пытался. Просто посмотрел. А потом, найдя на ощупь клавишу, поднял стекло, отгораживающее салон от водительского места.

Нагнулся, достал из бара хрустальную бутылку с коньяком, разлил по бокалам, один отдал, просто всунул Павлу в руку, второй взял сам.

— Давай по капле за встречу, — предложил он.

— Я знаю эти ваши фокусы.

— Не дури. Мы пьем с тобой из одной бутылки. Хочешь, можем обменяться. Или я у тебя пригублю.

— Нет.

— В конце концов, ты можешь сам проверить. Ты же можешь? — спросил он с нажимом на последнее слово.

Павел плотнее обхватил бокал и «вчитался» в жидкость. В ней было много солнца и труда, столетний дуб и виноград, какие-то страсти, в том числе сексуальное томление, алчность продавца и покупателя, фальшивые улыбки и восхваления, но следов Романа Перегуды в коньяке не наблюдалось.

Поднеся бокал ко рту, Павел щедро отхлебнул, не удосуживаясь наслаждением ароматом. Не до того.

Дорогой коньяк скользнул по небу и обжег пищевод. Это жжение напомнило о еде. Пора бы уже и поесть. До настоящего опьянения было еще далеко, но организм, отреагировав на знакомый продукт, несколько расслабился.

— Поверь, я не враг тебе. Скажу даже больше: я тебе всегда симпатизировал. Просто порой обстоятельства бывают выше и сильнее нас.

— Зачем вы меня искали?

— Зачем? Не буду скрывать очевидного. Просто ты мне нужен. Да, полагаю, ты и сам уже догадался.

— А Горнин? Вы что, предлагаете мне предать его? — зло спросил Павел.

Его тяготил этот разговор. Его тяготила ситуация. И еще ему трудно было с Романом Перегудой, в дочку которого он когда-то был… Нет, не так. Когда-то у него с Аллой были отношения.

— Ценю твое благородство.

— Можете называть это как угодно. Только…

— О! Посмотри, кажется, наши герои очухались, — Роман Георгиевич усмехнулся, колыхнув остатками коньяка в бокале. — Видишь?

Милиционеры действительно уже стояли на ногах и о чем-то разговаривали с крепеньким, как гриб-боровик, Виктором. Вид они имели одновременно воинственный и жалкий.

— Ну и хорошо, — скрывая облегчение, проговорил Павел.

— Хорошо будет, когда мой Витя тебя от них отмажет. Уж очень много ты наворотил, друг мой.

— Интересно, как это он меня отмазывать будет. Что-то не похож он на кудесника.

— Зато у него «корочка» волшебная имеется, — усмехнулся Перегуда. — Иногда хороший документ посильнее нашей с тобой магии будет, так-то вот.

Очень хотелось сказать что-то вроде «да плевать мне», но это был факт, а против факта не попрешь, тем более если ты еще недостаточно выпил. С фактами в трезвом виде приходится считаться.

Вместо этого он спросил, криво улыбнувшись:

— На вас уже люди с «корочками» работают?

— Со мной, — Роман Георгиевич подчеркнул это интонацией, — много кто работает. Ты скоро увидишь. Еще налить?

Павел посмотрел на бокал, там еще было, но он утвердительно кивнул. Маг-директор взял бутылку и щедро, больше чем на две трети, налил. Себе плеснул немного и сразу же пояснил тоном любезного хозяина:

— Извини, у меня еще дела.

— А у меня? — гундосо из-за «надетого» на нос бокала спросил Павел.

— Сегодня тебе предписываю отдых. Ну что там? — спросил он, непривычно быстро, рывком опуская стекло.

— Договорились, — доложил крепыш Виктор. — Но они напишут рапорт…

— Хоть песню! Садись, и так много времени потратили. И организуй там все. Ну сам знаешь.

— Мне на вокзал, — сказал Павел, чувствуя прибывающую легкость от выпитого. — На Белорусский.

— Слушай, Паша, не дури. Хотя бы сейчас. Нам надо поговорить. И очень серьезно.

— Вот по дороге и поговорим. Какие проблемы? Виктор уселся на сиденье рядом с водителем — через разделительное стекло это было хорошо видно, — взял в руку коробочку рации и что-то проговорил. Звука не было слышно совершенно.

— Проблемы есть. В первую очередь — у тебя. Машина тронулась, медленно пятясь назад. Павел рефлекторно, по-водительски, обернулся назад и увидел сзади прямоугольный черный джип. Тот тоже отступал. Эскорт. Роман Георгиевич всегда любил пускать пыль в глаза. Даже тогда, девять лет назад, когда совсем еще молоденький Павел впервые столкнулся с ним лицом к лицу в его роскошной до вычурности квартире, где до этого миловался с Аллой, Перегуда повел себя вельможей, которому подвластно все и вся.