Читать книгу - "Остров - Николай Мороз"

– И не только тебе, а всем, кто решил, будто может не подчиняться приказам. Смит, – Лесли чуть повернул голову вбок, и капитан немедленно оказался рядом, а ведь я даже не заметил, как он подошел к нам.

– Смит, внесите в расчетную ведомость поправки, – распорядился доктор, – и срежьте ставки всем присутствующим на треть. Пока на треть, – уточнил он, услышав общий возмущенный вздох: его слова достигли цели.

Кроссли ссутулился еще больше и проговорил негромко:

– Не имеешь права, я так не договаривался…

– Мне нужен матрос, а не пугливая баба, – оборвал его доктор, – я плачу́ за работу, а не за сплетни и не за безделье. Возвращайся к работе, и я подумаю, как быть дальше…

– Мы там все подохнем! – выкрикнули из заднего ряда. Доктор вскинул голову, всмотрелся в толпу, но человек, сказавший это, не показывался, а матросы прикрывали его своими спинами.

– Это же Предел, граница, нам нельзя туда, нас не выпустят обратно, и ты это знаешь!

Лицо доктора перекосило, как от кислого, но он пока держался. Кивнул Смиту, и тот пошел в обход толпы, высматривая несогласного. Но толпа прятала его, в толпу затянуло и Кроссли, и он с усмешкой поглядывал на доктора и капитана.

– Ты пойдешь, куда я тебе прикажу, – сказал Лесли, – вы все пойдете или действительно сдохнете здесь. И я вам помогу, а в порту расскажу, что из тумана выскочило чудовище и выпустило вам кишки. Мне поверят, ведь чего только не услышишь в порту, правда, Кроссли? И твоя женушка, когда отплачется, шепотом расскажет подружкам про страшного монстра, что откусил башку ее безмозглому муженьку. Пойдешь, куда тебе скажут, или я сам отправлю тебя за борт. Плавание долгое, а океан все спишет, как война. Ну, давай, иди сюда!

Доктор вытащил «беретту» и сразу раздался звонкий щелчок – это предохранитель перевели в новое положение. Кроссли попятился, за ним отшатнулась и вся толпа, затем матросы начали расходиться. Они разбредались молча и постоянно оглядывались, я ловил на себе их злобные, уставшие и испуганные взгляды, и мне стало не по себе. Я посмотрел на доктора, на капитана, но они не обращали на меня внимания, глядели вслед матросам, причем Лесли не торопился убирать оружие в кобуру.

Я отвернулся и принялся смотреть на стену тумана, что приближалась к нам. И вдруг понял, что не давало мне покоя – деревья. До меня дошло, что здесь было не так: в небо поднимались не ветки, а корни или что-то вроде того. Может быть даже, что это антенны, а деревья – это не деревья, а существа – живые и разумные, что они могут свободно перемещаться с места на место, и они уже заметили нас, но пока то ли не знают, что с нами делать, то ли им плевать. Это нечто, поднимавшееся из тумана неподалеку, было заведомо сильнее нас, превосходило во всем и могло себе позволить нам пройти мимо, как мы позволяем это сделать майскому жуку, например, или сороконожке.

Вечером, когда мы всё убрали на камбузе, я спросил Сильвера про Предел, или границу, как назвал ее матрос. Сильвер точно ждал моего вопроса, он положил в миску нарезанной моркови, поставил ее перед Мартой и сказал:

– Да, я слышал про этот Предел. Еще его называют Кольцо. Дальше нам хода нет, и твой приятель, и его брат это прекрасно знают. Лучше повернуть сейчас, постараться обойти эту чертовщину, что маячит прямо по курсу, чем соваться туда и… Я не знаю, что ждет нас там, но видел человека, который вернулся, единственный из всего экипажа шхуны, что сунулась за Кольцо. Он с трудом помнил свое имя, начисто забыл, откуда он родом и есть ли у него семья. Он почти не понимал нашу речь, как иностранец. Смотрел бессмысленно. От него не было толку, он слонялся по улицам и кабакам, ему иногда подавали из жалости и покупали выпивку, он стал чем-то вроде нашей местной знаменитости – человек, вернувшийся с той стороны. Но рассказать он ничего не мог, на вопросы не отвечал, только тряс головой так, что стучали зубы. Потом он перестал есть и под конец своих дней походил на воронье пугало, потом пропал. Кто-то говорил, что он умер, кто-то – утонул, но мне плевать, что с ним стало. Я не желаю ни себе, ни тебе, ни твоим приятелям подобного конца и очень надеюсь, что они знают, что делают. Мы не должны соваться туда, нам нет там места, а океан велик и мы можем попытать счастья на другом его краю…

Сильвер говорил, а я вспоминал Билла и его рассказ об острове. И понимал, что все идет к тому, что нам придется войти в запретные воды, как это сделал когда-то Флинс и Билл вместе с ним. И остальные, тот же Черный брат – он, кстати, выглядел весьма здоровым, как физически, так и душевно, хоть и проходил через туманное кольцо. Но может быть, они обошли его тогда, как хочет сейчас Сильвер, и если это так, то рыба покажет нам безопасную дорогу.

Два дня так все и было, мы просто шли вдоль преграды, высокой и бесконечной, плотный густой туман висел над водой, волны подкатывались под него и пропадали из виду, как за бетонной стенкой. Туманная преграда глушила звуки, и было очень тихо, отчего обстановка сделалась и вовсе гнетущей. Матросы молчали, но выполняли свои обязанности, а Смит распоряжался уже не во всю мощь своего командирского голоса. Голос он немного приглушил – так как тот отдавался неприятным эхом, точно отражался от тумана и возвращался обратно. А на третий день перед обедом я почувствовал, что качка стала другой, не размеренной, к которой быстро привыкаешь. Теперь «Изольду» слегка потряхивало, Сильвер посмотрел на меня и сказал:

– Мы остановились. Надо посмотреть, что там такое.

И первым оказался в коридоре, пропал из виду. Я оделся, перешагнул через Марту, что тоже торопилась к выходу, и закрыл дверь перед самым носом ящерицы. Та принялась царапать створку, но я был уже далеко, взбежал по лестнице вверх и оказался на палубе. Сильвера поблизости не оказалось, рядом вообще никого не было, но по голосам я понял, что на носу бригантины собралась толпа. Я направился туда, обошел палубную надстройку и остановился, не сразу сообразив, что происходит.

Здесь собрались все матросы, все до единого, как мне показалось. Их было много, они столпились у правого борта и смотрели вниз. Я подошел и тоже глянул на воду. Бригантину разворачивало волной, она крутилась под ветром и повернулась боком к туманному кольцу. Наша рыба стояла впритык к плотному сгустку тумана, что повис над водой, водила хвостом и готовилась пробить головой невесомую преграду и пропасть из виду. Матросы орали в полный голос, перекрикивались, показывали то на рыбу, то на туман, со всех сторон доносились ругательства, над головой хлопали мокрые паруса, они повисали один за другим, и скоро ветер свободно свистел между голыми мачтами. Команда остановила «Изольду». Корабль мотало на волнах, а рыба крутанулась в воде и исчезла в тумане.

А наш корабль стоял на месте, да еще раздался глухой стук – это бросили якорь, приковавший бригантину к месту. Все переглянулись с довольным видом, кое-кто даже потирал руки, я высматривал в толпе Сильвера, но не видел его. Зато заметил капитана, тот быстро шел, одной рукой придерживая на голове капюшон, вторую держа в кармане. А следом шли доктор и Тэйлор.

Хозяин «Изольды» обогнал и брата, и Смита, и первым оказался напротив толпы. Матросы сразу сообразили, что будет дальше, поэтому посмеивались и ругались, и уже не сквозь зубы, а довольно громко и адресно, и обидно, надо сказать, но Тэйлора это не смущало.