Читать книгу - "Ош. Жатва. Том 1 - Артём Александрович Мичурин"

спуск, затвор, рамка, магазин, патрон, горсть пружин, штифтов, винтов — вот и огнестрел готов. Хм, до чего ж я по нему истосковался, даже на стихи пробило. Так вот, значит, берёшь эту малышку в руки, засылаешь патрон в патронник, наводишь ствол на источник проблемы, жмёшь спуск, радуешься жизни. И я искренне не понимаю, по какой неведомой причине у вас нет этих прелестных вещиц. Почему — дьявол вас дери — вы до сих пор шароёбитесь по миру с мечами-топорами, когда тут куча моих земляков, и уж кто-то из них точно в курсе устройства хотя бы древнего дульнозарядного говна с кремневым замком? Я уж не говорю о двигателях, электрогенераторах и прочих благах цивилизации.

В процессе объяснений лицо моего визави помаленьку вытягивалось, пока увеличившаяся длина не вынудила раскрыть рот, и из него вырвалось полное ужаса:

— Так вы говорите о машинах!

— Ну да.

— Машины под запретом! — решительно пресёк Волдо мои греховные фантазии.

— Да мне посрать. Найду кузнеца, дам чертёж, и будет у меня машина.

— Вы не понимаете, — не унимался юный ретроград, — машины в Оше изначально прокляты. Они не работают, и зачастую причиняют смерть своим создателям!

— Ври больше. А как же мельницы? Я их у вас видел. А про арбалет что скажешь? Чем не машина?

— А тем, что в них ничего не сгорает! Машина есть проклятый механизм, приводимый в движение или сам в движение приводящий при помощи пламени нечестивого! — выдал пацан на-гора высокопарную цитату и даже потряс воздетым к небу указательным перстом. — Ясно?

— Пиздёж. Не верю. Вам попы мозги засрали, чтобы в вечном средневековье держать, да барыши стричь невозбранно. Как только побезопаснее станет, первым делом найду толкового кузнеца и сделаю себе пищаль. И гранат десяток, пусть хоть с фитилём. Я вам тут блядь устрою промышленную революцию. А то всё у них, понимаешь, запрещено да проклято.

— Вы навлечёте на нас беду своим неверием!

— Вот чудак-человек. Я его буквально за волосы из болота средневековья хочу вытащить, а он за дно цепляется.

— Неужели вы думаете, что никто до вас не пытался? И чем, по-вашему, это для них закончилось? Триумфом? Промышленной революцией?

— Я без понятия, что за неудачники пытались до меня. Но теперь с вами дядя Кол, сынок, и всё пойдёт иначе.

— По пизде, — выдал Волдо несвойственный для себя жаргонизм.

— А вот и нет, — кольнула меня острая обида. — Откуда в столь юной голове такая огромная куча пессимизма и выученной беспомощности? Держись меня, Волдо Кёлер, и перед тобой откроются новые горизонты познания.

Глава 21

Я, как и многие, часто слышал определение «дыра» в отношении какого-нибудь не самого процветающего населённого разной поебенью пункта, но никогда не придавал этому значения. Дыра и дыра, мало ли каких уничижительных эпитетов существует. Но в случае со Швацаштаубом такая характеристика была чуть более точной, где-то в районе самого центра десяточки, с полутора километров, ночью, при ураганном ветре. Дело в том, что эта серая от вездесущей угольной пыли хуета расположилась натурально в дыре, прорезающей насквозь совершенно непригодную для пешего туризма гору.

— Бля... Тайные тропы знаешь? — с надеждой посмотрел я в ясные очи Волдо, но в качестве ответа получил лишь немое удивление на конопатой физиономии. — Понятно. Придётся двигать прямиком через эту дыру и надеяться, что вусмерть заебавшимся шахтёрам не до изобразительного искусства.

— Хотите дождаться ночи?

— Можно было бы и днём рискнуть, но у нас нет телеги, а Красавчика за пазуху не спрячешь. Слышал что-нибудь об этой клоаке?

— Судя по вашему отношению, вы знаете об этом месте больше моего.

— Клоака — это птичья жопа.

— Я про Швацаштауб.

— А... Может, что-то из душ в память затасовалось, но он вызывает у меня тревогу, почти как засранный курами двор на пути к сортиру — слишком велик риск вляпаться.

— Это шахтёрский посёлок. Из криминала тут разве что шулеры в кабаке, да и стражи должно быть по минимуму. Мне так кажется.

— Угу. Мне однажды тоже показалось, что на залупе варенье, а оказалось... Пойдём ночью, постараемся прошмыгнуть тихо и быстро, не привлекая внимания. А пока разобьём лагерь. Что? Ладно, просто привяжи лошадей и пристрой куда-нибудь задницу.

Костёр мы во избежание демаскировки разводить не стали, а закатившийся за горизонт Рутезон оставил нас в компании резко упавшей температуры и пронизывающего ветра. Пришлось закутаться во всё тряпьё, что имелось, и усесться поплотнее, приспособив даже Красавчика в качестве дополнительного источника тепла.

— А какие ещё в вашем мире есть машины? — решил Волдо вернуться к щекотливой теме, пригревшись.

— Да разные. Самодвижущиеся есть, автомобилями называются, хотя чаще так и говорят — «машина». Бензин жрут, соляру, лошадь уделывают на раз, да ещё и грузов могут перевозить несколько тонн.

— Интересно.

— Угу... А ещё локомотивы есть железнодорожные. По рельсам ездят — это такие стальные полосы параллельные, локомотив за них колёсами цепляется и катит, а за собой может десятка два вагонов тянуть. Ну, это раньше, сейчас-то так уже никто не делает, редко когда больше трёх в составе. Мощные штуки, быстрые. Но это всё ерунда в сравнении с самолётами.

— Летающие машины?! — вытаращил Волдо глазищи.

— Точно. Пассажирские авиалайнеры особенно хороши были. Громадные дуры, с деревню твою, а то и больше. На такой высоте летали, что с земли точками крохотными казались, и с такой скоростью, что за день весь мир обогнуть могли.

— Неужели такое возможно?

— Ещё как возможно. Было...

— Почему «было»?

— Потому что, любознательный мой оруженосец, человечество в том мире однажды слетело с катушек и устроило войнушку, небольшую, минут на тридцать. Этого оказалось достаточно, чтобы втоптать в грязь почти все достижения пика цивилизации.

— За полчаса?

— Ракеты... Ближнего, среднего действия, межконтинентальные. Как тебе объяснить... Это такие здоровые трубы с крыльями, летают выше и быстрее самолётов. А в носу у них боеголовки, ядерные. Пары-тройки таких достаточно чтобы стереть в пыль город-миллионник, а особо крупной может и одной хватить. Никто точно не знает, но есть мнение, что погибло около девяноста пяти процентов людей на Земле. Из семи миллиардов. Так-то.

— Ракеты... — прищурился Волдо, быстренько обработав полученную информацию своими не самыми распоследними мозгами. — Машины?

Дальше наш разговор не заладился.