Читать книгу - "Я есть Жрец! - Денис Старый"

спешил и был готов к развитию событий по любому сценарию. Две секции в заборе вновь опрокинуты, продукты и всяко-разное загружено на катер, как и канистра с топливом, ключ с собой, автомат на плече, тесак на поясе. Видимо потому, что я был слишком перевозбужден от всего увиденного, как и от того, как могут развиваться события, когда люди, в едином порыве, словно не один час тренировались, поклонились, я чуть не упал. Пошатнувшись на шаге спиной, я спотыкнулся, нелепо помахав руками, чуть-на-чуть вернул себе равновесие.

Ничто так не веселит, как чужие неловкости. Оказывается, это правило действует и в Бронзовом веке.

Улыбки, которые чуть сдвинули уголки губ многих пришедших мужчин и женщин, разгладили суровые и напряженные выражения лиц. А потом кто-то из детей начал смеяться, и этот порыв наивной детской простоты подхватили и все остальные, заражаясь смехом, и закидывая в Злой лес частичку своей доброты и радости, делая его уже не таким и злым.

Уж не знаю, кто я для них, что для людей может значить эта местность, но там, где есть место искреннему, здоровому, смеху, там не ощущаешь угроз и непроизвольно, но расслабляешься.

— Дети, межа! — сказал я Никею, а, скорее, предупредил его, что я зайду в дом за едой.

Когда-то в этом доме жили дети. Такой вывод можно было сделать уже потому, что была и мальчишечья одежда и девичья. Девчонка была явно по-старше. Но это про одежду, а я сейчас про сладости. И не конфетами я хотел снабдить детишек, а печеньем и пряниками с сухарями. После будем есть. Вареное мясо со специями и с картошкой в наличии, помногу не получится, но по чуть поесть выйдет, а там яблоками сытость нагнать. Да им и нельзя много есть, если до того голодали.

Но, как оказалось, не в еде проблема, как раз продукты сейчас есть. Проблема в том, куда деть все и всех, кого привели с собой эти люди. Два коня, один из которых явно молодой, может двухлетка, одна лошадь, худющие, маленькие, две коровы, две козы, аж три «кабыздоха» — собак, из которых одна сука и два кабеля. Грете они не должны понравиться. Маленькие какие-то, да и тощие. Но как там на безбаье? Без кобелье? Выбор не велик.

Пожалуй, из живности и все. И это на более чем сорок человек? Или сколько их тут? Не густо. Кони тоже маленькие какие-то. Больше похожие на виденных мной монгольских коней. Животы большие, ножки короткие и они тянули не телегу, что было бы логичнее, а конструкцию… Колесница что ли? Думал они солиднее должны выглядеть, грозные боевые индоевропейские колесницы. В кино разукрашенные, ровные, с обводами, а не этот… колодец на колесах. Действительно, конструкция более всего походила на колодец, в котором может стоять два-три человека. Но, для этого времени подобное, наверное, оружие стратегического сдерживания, как в будущем баллистические ракеты с ядерными боеголовками.

Были у людей и свои поклажи. Не густо у них с бытовой частью. Горшков насчитал только шестнадцать. Большие, правда, на литров… семь-восемь даже. В горшках что-то было. Шкур несли не много, каждая женщина несла сшитые шкуры животных, от которых воняло невообразимо, но и этого было не много. Как спасть, укладываясь на такие вонючие шкуры, или укрываться ими? Дело в привычке и безысходности. Орудий труда я так и не заметил, может быть, те топоры, что висели не у каждого мужчины на поясе, и есть верный товарищ в войне и в мире? Скудно, все очень скудно. Я тут с добром, что в доме и сараях, да в лодке и катере — не князь, а император.

Но, видимо, моя роль будет другая, связанная с религией. Все проходящие мимо кланялись, прикладывались пальцем к моему телу, кто к плечу, кто к руке. Думают, что я не телесный дух?

— Спать где? Зая [спать]?– спросил я Никея, все так же находившегося рядом со мной, как будто охранял, а, может, так и есть.

Мы еще раньше говорили о том, что обеспечить спальными местами всех и каждого я не могу, да и элементарно, нет места. В дом не пущу. И дело тут не только в жлобстве, хотя немного и такого низменного чувства присутствовало. А в том, что нужно сохранить многое из того, что есть в доме. Посуда, ковры, мебель, многое, на самом деле, чего в будущем не замечаешь, а в этом мире начинаешь чуть ли не боготворить. Вот взять термос! Это же имба! Или железную кружку, терку. Или мультиварку! Да, я видел в дубах розетку… Шутка, при том нервозная.

А вопросы расположения людей еще более сложные, чем только создать им места для ночлега. Они же потопчет мне огород! Так в голове и всплывает крик бабули: «по дорожкам хоти, убью, если огурцы потопчешь!» Добрая у меня бабуля. Здоровья и жизни желает внуку, если только не топтать огурцы.

Уже почти все пространство от дома до обрыва вспахано, частью засеяно. А спать на том же картофельном поле не позволю. И так чуть позже бегал, как в задницу ужаленный и прогонял и детей и взрослых, которые шастали по огороду. Пришлось обратиться к Никею, ну а тот провел беседу с Варом. Но все равно я подписался на авантюру, так что терпеть и участвовать в этом… по своей суете и творящемуся галдежу и хаосу, мероприятии хуже любого цыганского табора. Хотя мне так и не довелось быть в этом самом таборе, но стереотип такой.

Пришлось большую часть людей выгнать за пределы. Нет, лишь временно и на большой плот, на котором плыли Никей с Нореем и Севией. Часть будут спать там, частью, прямо на траве, детей и многих женщин определяли, с небольшим сопровождением, в сараи, в поставленные две палатки, баню, кого на чердак сараев, где было сено, частью с козой в обнимку. И то я не следил дальше, как развиваются события и где находят себе пристанище люди, лишь настрого запретил входить в дом.

Я не пожалел хлорки и помыл в доме полы и частью стены, постирал со стиральным порошком и с хлоркой, одежду. Все для того, чтобы не началась повальная эпидемия и мор. Но в дом все равно нельзя заходить. Не уверен я в качестве своих клининговых навыков, ну и в купе с этим соображение, описанные выше.

Африка! Точно! Именно это мне все напоминало. Беспризорные, чумазые дети, с опухшими животами, протягивали свои ручонки в