Читать книгу - "Фантастический Калейдоскоп: Механическая осень - Дарья Странник"

Внезапно я почувствовал его душевную боль. Он бесконечно переживал за свою пассажирку, мечтал доставить её домой, чтобы ей помогли земные врачи, чтобы она жила и радовалась жизни.

— Сколько лет ты посылал сигнал, прежде чем я его принял?

— На твой счёт, наверное, это будет около ста восьмидесяти трёх.

Это придавило меня. По щеке покатилась слеза. Я всё понял, и он понял, что я всё понял. Я только подумал: «Летим, скорее».

* * *

Мы приземлились в Мюнхене, где находилась одна из лучших медицинских клиник планеты. За бортом шёл дождь. Макс-2 отделил от нас пассажирку. Ничего демонического в ней не было. Красивая молодая девушка, только очень бледная и без сознания. Врачи по биометрическим данным опознали её как Лору Мидоу, две тысячи сто шестнадцатого года рождения. Чёрт! Это же так давно.

Потом Макс-2 отделился сам. Или отделил меня от себя. Синекожий, с большими добрыми глазами и длинными тонкими руками. Во время полёта я пообещал отдать ему свой корабль. Он предлагал лететь с ним, но я соскучился по родной Земле. Космос подождёт.

— Ну что, Макс-1, мы с тобой стали весьма близки. Давай, что ли, по старинному земному обычаю на прощание чпокнемся присосками. Нет… Это у вальферианцев. У землян жмут руки.

— Счастливо, Макс-2. Буду тебя вспоминать, — я пожал его семипалую ладонь. — В добрый путь.

Проводив его, я снял номер в гостинице, где всю ночь провёл в размышлениях и лишь под утро заснул, а, проснувшись, купил цветы и направился в клинику.

Узелки на память

Станислав Карапапас

Сегодня выпал первый снег. Осень ещё радовала богатой расцветкой. Поздние яблоки висели на деревьях. Ребятня пускала берестовые кораблики, с криком пробегая мимо дома. Я открыла ставни, и ароматы улицы постепенно смешались с благоуханием трав, висящих под потолком. Вместе с запахом прелой листвы и печёных каштанов в кухню влетела снежинка, ущипнувшая меня за щёку. Снег тихо падал, размывая яркость осенних красок.

Ты всегда звала меня, когда шёл первый снег. С шалью на плечах выбегала на середину двора и распахивала объятья небу. Смеялась и называла снежинки исчезающими. Обещала исполнить любое желание, если я смогу отнести их домой в ладошках. К трём годам я уже знала о бесполезности своих попыток, но всё равно пыталась. Наградой мне были ложечка мёда — утешительный приз — и твой смех. Ты всегда смеялась искренне, полностью отдавая себя веселью.

Помню, как торговец рыбой всегда приберегал для тебя новую шутку. Ты звонко хохотала на весь рынок, никого не стесняясь. Я пряталась в складках твоих разноцветных юбок и наблюдала за реакцией селян.

У мужчин сразу начинали блестеть глаза, и края губ прятались под усы. Но, если рядом были их жёны, тогда взгляд становился суровым, и они начинали бурчать. Бабы хмурили брови, демонстративно отворачиваясь, а старухи сплёвывали через плечо, призывая богов покарать бесовскую потаскуху. Мальчишки замирали с раскрытыми ртами, а девчонки тянули старших за руки, спрашивая: «Кто это?» А я, гордая, выпрыгивала из укрытия твоих юбок, словно из занавеса, с криком: «Это моя мама!» Моя любимая игра в пять лет.

Янтарь — смех.

В тот раз мы пришли на рынок за красными лентами. Был канун Дня Отца. Встали ещё до рассвета, чтобы прийти на поле и срезать раскрывающиеся колосья пшеницы. Вернувшись с рынка, собирали их в небольшие снопы. Ты всегда добавляла кору дуба, дольки сушёных яблок и веточки мяты. Обвязывала их лентой, напевая молитву, чтобы вечером с последними лучами сжечь подношение, благодаря Отца за помощь. Сегодня и я связываю подношения. Только лент у меня много. Я заплетаю свои воспоминания о тебе, заговариваю, вкладываю символы.

Мой первый вопрос об отце совпал с моей первой дракой. Точнее, драка и была вызвана вопросом, который я задала тебе позже. Мальчишки начали меня дразнить: «Где твой батя? Где твой батя?» Возвращаясь домой с разбитым носом, я первый раз задумалась: «А правда, где?» Прожив свои пять лет, я ни разу не ощутила нехватку ещё кого-то важного в своей жизни.

Открывая калитку двора, я выкрикнула свой вопрос: «Где мой батя?» Ты стояла в дверях и вытирала руки о передник, наверное, варила что-то, а я тебя отвлекла. Детям это свойственно, их проблемы самые важные и не могут подождать. Ты шла ко мне, улыбаясь. Вытерев мне лицо, спросила: «А он тебе нужен?» И я осознала с кристальной ясностью, возможной только для ребёнка, что — нет, не нужен, о чём тебе и сообщила.

Сушёная смородина — хитрость.

Твоя сила казалась мне абсолютной. «Мы веледы», — говорила ты, глядя мне в глаза, когда я плакала. «Мы носим огонь в волосах, ветер в сердцах, камень в руке и воду на подошвах. Мы часть этого мира. Никто не может нас сломить». Я растворялась в твоих словах. Я верила тебе. Солнце светило ярче, ягоды были вкуснее, а травы душистее, когда я принадлежала тебе. Все так говорят о своём детстве, но для меня это делала ты.

Вяз — сила.

К семи годам я умела лечить мелких животных. Наш дом заполнился шумом. Я приносила всех страдающих зверьков, пропадая полдня в лесу в поисках раненых. Один раз принесла раздавленную телегой кошку, пролежавшую на солнце весь день. Я плакала от беспомощности, ты молча указала пальцем на выгребную яму.

У нас постоянно жило до двадцати диких созданий. Я чувствовала себя героем сказаний. Хранительницей леса — одним из ликов Матери. Ты не возражала. Помогала советом — странным, но действенным: «Почувствуй лес в своих зубах» — я не понимала, пока однажды не почувствовала. Тогда я лечила бобра. Не все мои подопечные возвращались в лес, кого-то спасти не получалось. Я кинулась на тебя с кулаками, когда узнала, что мы едим рагу из кролика, которого я безуспешно лечила три дня. Кусты розмарина держали меня, пока ты рассказывала про круговорот жизни.

Куриная ключица — учение.

К тебе приходили все жители деревни. Все, что бы они потом ни говорили. Они боялись тебя и нуждались в тебе. Но боялись больше. У тебя были свои правила, и ты никогда от них не отступала. Ты не брала денег. С тобой расплачивались или товаром, или услугой. Деревенские шептались, что у нас весь подвал забит сокровищами, и мы слишком богаты, чтобы брать их гроши. Я даже пару раз пыталась их откопать. Они не знали, что всё было проще. Ты не