Читать книгу - "Что может армия - Дэвид Марк Вебер"

Алверез незаметно изучал остальных.

Он знал, что граф Хэнки был заместителем Харлесса. Ему было под пятьдесят, он был очень высоким, светловолосым и кареглазым, с сильно изуродованной левой щекой. Он был широкоплеч, и, несмотря на то, что он был «всего лишь» графом, на самом деле он был одним из самых могущественных дворян Деснаирской империи, с местом в имперском совете.

Граф Хеннет командовал кавалерийским крылом армии справедливости, и этого было достаточно, чтобы заставить любого, кто видел новые образцы пехотного оружия в действии, нервничать из-за него. Он был длинноногим, но не особенно высоким, и хотя у него не было таких хороших связей, как у графа Хэнки, он не занял бы тот пост, который занимал, без могущественного покровителя. В его случае этим покровителем был Фейджин Макичи, который стал новым герцогом Холманом после того, как Дейвин Бейрат бежал к чарисийцам. Макичи вышел из относительной безвестности, но он был фаворитом епископа-исполнителя Мартина Рейслера и состоял в родстве через брак с герцогом Трейхосом.

А это значит, что он тоже родственник Фирнаха, — подумал Алверез. — Замечательно.

— Я очень рад видеть вас, сэр Рейнос, — сказал Харлесс после того, как слуги закончили наливать и ушли. — Победитель Эликсберга должен быть желанным дополнением к любой армии.

— Спасибо, ваша светлость.

Алверез умудрился не стиснуть зубы и предположил, что Харлесс, вероятно, имел в виду это искренне. Если уж на то пошло, Эликсберг был первой сиддармаркской крепостью, которую за последние пару столетий штурмом взял иностранный враг. Тот факт, что он был взорван у него перед носом с гибелью столь многих его людей, был всего лишь одной из тех раздражающих маленьких исторических сносок. В любом случае, большинство из них были простолюдинами. Не то, что деснаирцу стоило вспоминать при аристократе.

— И еще я рад видеть вас, потому что ваш артиллерийский поезд намного мощнее моего собственного. — Харлесс махнул рукой на стену из хлопчатого шелка, указывая в общем направлении Тесмара. — Мы, конечно, подтягиваем наши собственные пушки, но ваши будут мощным подкреплением, когда мы атакуем.

— Когда мы атакуем, — осторожно повторил Алверез.

— Конечно. И как можно скорее. — Харлесс пожал плечами. — С флотом еретиков, так свободно действующим в заливе Джарас, Таббард-Рич, даже в заливе Силкия, мы — империя — можем перебрасывать подкрепления только по суше. О, наших батарей достаточно, чтобы защитить Силк-Таун и сохранить канал Силк-Таун-Тесмар открытым, но, — он с отвращением поморщился, — после… прискорбного поражения нашего флота в Итрии мы не можем быть уверены, как долго это будет продолжаться. Уверен, что в настоящее время ситуация безопасна, но даже с каналом мы не можем продвинуться по воде дальше на север, чем озеро Сомир, и пока Тесмар остается в руках еретиков, нельзя игнорировать возможность того, что они внезапно усилятся и двинутся против наших линий снабжения. Если уж на то пошло, это будет оставаться серьезной угрозой для ваших собственных линий снабжения вниз по Серидану, пока мы продолжаем наше продвижение к Шайло. Однако на данный момент наши шпионы и местные верующие сообщают, что в городе не более десяти-пятнадцати тысяч человек. — Он снова пожал плечами. — Очевидное решение состоит в том, чтобы сокрушить его сейчас, прежде чем гарнизон сможет быть дополнительно усилен.

Алверез сидел очень тихо, внезапно пожалев, что рядом нет сэра Фастира Рихтира. Он не особенно любил своего заместителя, хотя был достаточно честен, чтобы признать — по крайней мере, самому себе, — что главная причина, по которой он его не любил, заключалась в том, что он проигнорировал совет Рихтира, когда предпринял свое собственное наступление на Эликсберг вместо того, чтобы попытаться сокрушить Тесмар, когда тот действительно был достаточно слабым. Учитывая, что многие пятидневки его собственной… неразумной диверсии позволили еретику Файгере и его гарнизону изменить это положение дел, он скорее сомневался, что город может быть разрушен так легко, как, казалось, предполагал Харлесс, не то чтобы у него было какое-либо желание объяснять причины этого деснаирцам.

И, как он признал и поймал себя на мысли, что задается вопросом, не забыл ли Харлесс пригласить Рихтира, потому что хотел раньше добраться до Алвереза и подавить любое сопротивление нападению на еретиков, прежде чем тот сможет обсудить это со своими офицерами. Его инструкции от короля Ранилда — и Матери-Церкви — были ясны. Как командующий семьюдесятью процентами объединенных сил Долара и Деснаира в Саутмарче, Харлесс был старшим присутствующим офицером джихада. Как бы это ни раздражало Алвереза, ему было приказано принимать «указания» Харлесса — даже инквизиция не хотела называть их «приказами» — для продолжения кампании. С другой стороны, герцог Салтар, командующий королевской доларской армией, тихо и конфиденциально дал ему понять, что он не должен был просто передавать командование деснаирцам.

Но отец Суливин был удивительно молчалив по этому поводу, не так ли? Мать-Церковь стоит за этим браком с Деснаиром, и что ты будешь делать, если он все равно скажет тебе заткнуться и выполнять приказы Харлесса?

— Согласен, что Тесмар представляет серьезную потенциальную угрозу вашим — и нашим — линиям связи, ваша светлость, — сказал он через мгновение. — И возможность того, что еретики найдут людей, чтобы превратить это в реальную угрозу, нельзя игнорировать. К сожалению, флот еретиков уже пять дней выгружает артиллерию. Я сам только что прибыл, поэтому у меня не было возможности лично разведать позицию противника, но очень боюсь, что наши двенадцатифунтовые орудия не идут ни в какое сравнение с тяжелой морской артиллерией. Особенно морской артиллерией, которая тщательно окопана за прочными земляными валами.

— Понимаю, что ваши пушки, как и наши, легче, чем морские пушки. — Возможно, в вежливом тоне Харлесса был лишь намек на холод. — Однако в этом есть некоторые преимущества, и я понимаю, что у вас также есть своя версия артиллерии, которую еретики использовали против наших крепостей в Итрии.

Выражение его лица превратило фразу в вопрос, и Алверез почувствовал, как его губы сжались. Это правда, что его артиллерийский обоз включал в себя несколько батарей того, что еретики окрестили «угловыми орудиями». Они были намного меньше еретической версии, стреляли теми же снарядами, что и его полевые орудия, и он подозревал, что они также имели меньшую дальность стрельбы. Однако что раздражало его в них больше всего, так это причина, по которой они у него были, потому что они были умными детьми Ливиса Гардинира, графа Тирска, и между ним и Тирском не было утраченной любви.

Однако в данный момент….

— Да, ваша светлость, у нас действительно есть несколько угловых орудий. Однако их снаряды не тяжелее, чем у наших полевых орудий, и, честно говоря, у нас их не так много. Я должен был бы проверить для уверенности, но полагаю, что у нас есть не более четырех или пяти батарей. Более тяжелая версия, стреляющая гораздо более крупными снарядами, находится в производстве и, вероятно, достигнет нас в течение следующего месяца или двух, но сейчас я серьезно сомневаюсь, что имеющегося у нас оружия будет достаточно, чтобы прорвать оборону еретиков.