Читать книгу - "Самый главный приз - Вадим Панов"

– Вы ведь говорили о людоедах, – уточнил кто-то из шестерых. – Разве они животные?

– Они звери, – ответил орангутан. – Низкие и тупые существа.

– Чем они опасны для нас? – осведомился Эдди.

– Молодец, – повторил Схинки. – Ты демонстрируешь очень серьезный подход к делу.

Фишер покраснел от удовольствия, а Тереза взяла дерзкого колдуна на заметку, отметив про себя, что он стоит в шаге от проклятия.

Орангутан же углубился в детали:

– Поедание плоти, особенно в том виде, в каком они это обставляют, являет собой классический акт жертвоприношения, а ни одно жертвоприношение в мире не проходит бесследно. Каждое жертвоприношение обязательно дарует что-нибудь жрецу, и людоеды, о которых мы говорим, научились обретать силу. С каждым съеденным кусочком.

– И тем стали противны заурду?

– Гм… – Схинки выдал еще одну ужимку и не стал спорить. – Можно сказать и так, Фишер, можно сказать и так.

Подумав про себя, что Ярге противны все животные, мнящие себя разумными.

///

Они любили обставлять ритуальные «ужины» в стиле XIX века: фраки, вечерние платья, настоящие свечи вместо электрических ламп, стулья с высокими спинками, длинный стол и серебряная посуда. Обязательно серебряная посуда – так требовал Жиль ван Бюрен, достопочтенный председатель Общества Просвещенных Друзей. Без малого двести лет члены Общества каждую неделю собирались в старинном особняке ради «особенного» блюда, которое всегда подавали после салата и обязательно под розовое вино. Члены Общества считали, что оно наилучшим образом оттеняет уникальный вкус главного деликатеса.

Гости начали съезжаться к десяти, некоторое время провели в гостиной, стены которой украшали портреты выдающихся Друзей, оставивших след в истории страны и даже мира, в половине двенадцатого расселись за столом – сегодня их было восемнадцать, что Председатель счел добрым знаком, – насладились салатом и легкими закусками, а ровно в полночь слуги вкатили в столовую главное блюдо. Под аплодисменты и одобрительные возгласы шеф-повару, который, согласно традиции, явился лично поприветствовать гостей.

Как это всегда бывает, при появлении блюда члены Общества засуетились. У всех, и мужчин, и женщин, загорелись глаза, голоса стали высокими, а фразы – отрывистыми. Шеф-повара они поприветствовали искренне, но чуточку рассеянно, поскольку все внимание было отдано блюду. Которое сегодня получило игривое название «Блондинка в траве» и представляло собой самую настоящую блондинку, фривольно раскинувшуюся на гигантском, покрытом специями подносе. Настоящую, но местами фаршированную…

– Не слишком ли много зелени? – поинтересовался Вашингтон, толстый и абсолютно седой афроамериканец, явившийся на ужин без пары.

– Траву не обязательно есть, – довольно грубо отозвалась Стефания, тощая рыжая дылда из Кембриджа по прозвищу Принцесса, пожирающая глазами снедь. Она всегда ела больше остальных, продолжая рвать зубами мясо и обгладывать кости даже после того, как все Друзья, рыгая, завершали трапезу, переходя к десерту или сигарам. Создавалось впечатление, что Стефания ела один раз в неделю – на ужинах Общества, при этом, сколько бы она ни слопала, все равно оставалась тощей. И это обстоятельство приводило жирного, страдающего одышкой Вашингтона в бешенство.

– Чем займешься после ужина?

– Буду переваривать пищу.

– Одна?

– Нет, – саркастически ответила Стефания. – Вместе с обитателями кишечника. Ты ведь знаешь, что в каждом из нас живут целые колонии микроорганизмов?

– Поехали ко мне? – предложил Вашингтон.

– Что, жена отправилась во Флориду?

– Улетела на симпозиум в Лондон.

– И у тебя взыграло?

– У меня всегда играет после ужинов, – признался толстяк.

– Купи себе профессионалку.

Вашингтон хотел ответить, возможно, нагрубить, но замолчал, потому что председатель ван Бюрен взял протянутый шеф-поваром нож и подошел к блюду.

В столовой наступила тишина.

– Как же я люблю этот момент, – прошептал афроамериканец, расслабляя узел галстука.

– Момент обжорства?

– Момент, который ему предшествует, – уточнил толстяк. – Я обожаю паузу, которую выдерживает Председатель перед тем, как вонзить нож в блюдо.

Вашингтон облизнулся.

– А молиться любишь? – улыбнулась Принцесса, поднимаясь на ноги.

– Да, – не стал скрывать толстяк. – Мне нравится.

– Мне тоже.

Друзья взялись за руки и замерли, готовясь хором повторять произносимые Председателем слова.

///

Они действовали по всем правилам магической атаки.

Сначала осторожно, чтобы возможные наблюдатели ничего не почувствовали, окутали особняк и прилегающую территорию искажающим заклинанием, препятствующим построению магических переходов – на тот случай, если кто-нибудь из людоедов вознамерится бежать. Затем накинули «Полог тишины», отрезая средства связи, а поверх него навели мощный морок, и теперь, если какой-нибудь случайный прохожий решит присмотреться к особняку, он увидит лишь особняк… даже если боевые маги Берди его сожгут или разрушат дотла.

Что бы ни случилось во время боя, никто ничего не увидит – таковы были правила режима секретности Великих Домов. Ярга счел их разумными и распорядился в точности соблюдать до тех пор, пока Земля не освободится от человской гегемонии.

И лишь приняв все необходимые меры предосторожности, маги ворвались в дом. Трое через главный вход – выбив двери и пронзая встреченных слуг «Эльфийскими стрелами», их вела Тереза; и трое через запасной – выбив двери и пронзая встречных слуг теми же молниями, вслед за ними шел Схинки.

Ворвались лихо, действовали быстро, уверенно и безжалостно, поскольку «Стрелы» бьют издали, увернуться от них сложно, и противник падает далеко, не брызгая на мага кровью и не хрипя ему в лицо последние слова. «Эльфийские стрелы» оружие чистое, дальнее, а Схинки обещал магам грязь, поэтому распорядился убивать людоедов только в ближнем бою. Слуги и охранники – другое дело, с ними нужно расправиться быстро, чтобы не мешали, а вот дальше…

А дальше возникла заминка.

Лихо зачистив особняк, маги ворвались в столовую и замерли, с отвращением разглядывая жрущее Общество. Обмазанных кровью и жиром Друзей, жадно поглощающих куски мяса. Чавканье, хохот, довольное урчание, короткие тосты и снова чавканье. Схинки был прав, когда назвал собравшихся в особняке челов животными: сейчас они напоминали свиней, которым вытряхнули свезенные со скотобойни остатки. И Фишер был прав, когда сказал, что убийство этих существ не запачкает магов, поскольку будет не расправой, а санацией.

– Кто вы такие? – прохрипел ван Бюрен.

Остальные члены Общества тоже оторвались от трапезы, но медленнее, неохотно.