Читать книгу - "Русский клан - Виктор Косенков"

— Сегодня Катерина приходила, — сменила тему Лида. — Я порадовалась за нее: здоровая молодая мама, что в нынешнее время большая редкость.

— Да-да, мне Игорь говорил. Жалко ее. Кому она теперь нужна?

Лида нахмурилась:

— Нужна. Здоровая и способная нарожать еще кучу малышей, очень нужна. Обязательно найдется мужчина, который возьмет ее замуж.

— Ну, дай-то бог, — немного равнодушно отозвалась Полина.

Стол они накрывали в молчании.

В половине седьмого вечера хлопнула входная дверь. Пришел Игорь. Полина тут же сорвалась с места в прихожую.

— Привет, сестренка, — пробасил Игорь, заглядывая на кухню.

— Привет, — тепло отозвалась Лида и улыбнулась. Дверь снова хлопнула, Игорь обернулся. — Вот и Валерка. Иди встречай.

В начале девятого начали собираться гости.

Первыми объявились Вязниковы. В дверях сразу же началось столпотворение.

Когда в гостиную спустились дети Игоря — Марина и Роман, — а потом сын Валеры Сергей, галдеж накрыл весь дом.

Все говорили одновременно. Звенели стаканы, кружки, тарелки. Звучал смех.

Казалось, что в доме взорвался фейерверк, где вместо пороховых вспышек — голоса, шутки, смех. Все это сконцентрировано вместе, блестит, звучит, грохочет. Живое. Настоящее.

Старший Морозов стоял чуть в стороне от общего балагана, рассматривая наполненную взрослыми и детьми гостиную. По его губам бродила рассеянная улыбка.

— Жалко, Леха, ты не видишь этого…

Глаза защипало. Чтобы не показывать слез, Юрий Павлович отошел в сторону.

В его доме гомонил и смеялся результат всей его и Алексея жизни. На протяжении целых пятидесяти лет они строили свои крепости и воспитывали детей, делая основной ценностью сплоченность и силу.

Три поколения свободно поместились в его доме, сосуществуя словно единый организм. Где-то лучше, где-то хуже, но самое главное — вместе! Где такое встретишь, когда сплошь и рядом жена с мужем живут отдельными жизнями. И это считается нормой!

— Жаль, Леха, ты не видишь… — снова повторил Морозов-старший.

Его слова потерялись в поднявшемся шуме. В распахнувшуюся дверь вошли Лариса с Михаилом.

— А вот и Полянские!

Старшее поколение, не сговариваясь, потянулось к камину. Мужчин там уже ждала открытая бутылка коньяка, женщины довольствовались вином.

Вязников с улыбкой наблюдал, как вокруг Эллочки образовался круг из сверстников. Дочь что-то с упоением рассказывала, шутила, стреляя глазками направо и налево. Катерина сидела чуть поодаль, у нее был немного рассеянный вид. «Пожалуй, скоро надо будет вводить ее во взрослую тусовку», — подумал Александр.

В это время Полянский, упиваясь возможностью поухаживать за таким количеством дам, с удовольствием разливал вино по бокалам, одаривая каждую женщину загадочной улыбкой.

— Ну что? — как бы приглашая к беседе всех присутствующих, спросил Игорь.

«О господи, — подумала Лариса, — сейчас опять начнут про танки». В женском коллективе словосочетание «про танки» было условным сигналом к пополнению запасов терпения. Эта история имела глубокие корни. Года три назад, на очередном большом празднике, кто-то из мужчин затронул тему о роли бронетехники в современной армии.

Экскурс в танкостроение длился весь вечер; женщины скучали, умело скрывая тоску под фасадом вежливости. Особенности установки бронепластин, характеристики орудий, параметры двигателей были настолько «увлекательной» темой, что не клевала носом только Полина. Она просто заснула в самом начале беседы. Когда же споры коснулись новейшей разработки, танка МТ-100 «Черепаха», стало ясно, что праздник испорчен окончательно. Через некоторое время, аккурат на следующих клановых сборах, мужчины снова подняли животрепещущую тему «снаряда и брони».

Женщины под различными предлогами начали покидать мужское общество. Кончилось это тем, что кто-то из пострадавшей стороны высказал в приватной беседе свой протест самому заядлому танкисту, Игорю. Специалисты по бронированному кулаку несколько подувяли, но просьбу общественности были вынуждены удовлетворить.

— Я бы хотел сделать небольшое объявление, — перехватил инициативу Александр. — Вы все уже наверняка знаете, что Катерина беременна. Так вот, она будет рожать, и в связи с этим я бы хотел ее ввести в наш круг. Думаю, это пойдет на пользу не только ей, но и ребенку. Пусть ума набирается. Возражения?

— Да какие могут быть возражения? — удивился Полянский.

Саша повернулся и посмотрел на шумную компанию молодежи в другом конце гостиной. Судя по доносившимся обрывкам фраз, речь шла о новой экранизации «Хроник Амбера».

Это была первая крупная российская киноработа после серьезного кризиса в кинопромышленности. Очередной скачок в развитии инфотехнологий на какой-то момент превратил кино в кунсткамеру спецэффектов, начисто исключив актерскую игру, да и подчас самих актеров тоже. Дорвавшись до сундучка с эффектными побрякушками, режиссеры принялись клепать третьесортную продукцию на манер голливудской. Не миновала чаша сия и такого эпического полотна, как «Хроники Амбера». Очередной виток повального увлечения общечеловеческими ценностями сильно видоизменил произведение. Один из главных героев превратился в гея, другой неожиданно почернел кожей. Шестидесятивосьмилетний режиссер, снявший в свое время Толкиновскую сагу, растянул «Хроники» на пять серий, по четыре часа в каждой.

После этого кино окончательно утратило смысловую нагрузку. Только недавно, в последние три года, на экраны вышло несколько проектов, где ведущими стали живые актеры, их чувства, эмоции. Критики снова заговорили о возрождении российского кинематографа.

И вот кто-то из режиссеров замахнулся на эпос.

— А слабо в кино сходить? — спросил Вязников у присутствующих.

— А почему бы и нет? — сказала Лариса. — Только на какой фильм?

— Да вот дети говорят, что вышли «Хроники Амбера»…

— Да-да, — подал голос Михаил, — я видел рекламу.

— А действительно, давайте сходим! — обрадовалась Виктория.

— Только вот гложут меня сомнения относительно качества… — сморщился Полянский.

— Ну, хуже Эммы Уотсон в роли Дары никого быть не может, — замахала руками Лариса. — А вспомните Бренда!

— Том Фелтон? Ужас, ужас… Хотя старичок Элайжа Вуд был в роли Корвина недурен…

— А любовная линия Кейн — Джулиан? Помните, эти восторги в прессе? «Олицетворение вечной любви двух стихий. Воды и земли. Бесконечного моря и бескрайних лесов».

— Да, действительно, — согласился Вязников. — Пожалуй, стоит сходить. Надо дать нашему кинематографу шанс.

Он повернулся к молодежи: