Читать книгу - "Хиллингар - Павел Шушканов"

Было прохладно. По полу скользил непонятно откуда взявшийся сквозняк.

Накинув куртку, я вышел в коридор. Было тихо, только за стенкой подвывал ветер и где-то внизу капала вода. Ругнувшись, я вернулся в номер и прихватил графин. Покосившись на пятно на досках пола, еще раз убедился, что оно действительно меняет форму. Да и черт с ним! Стараясь сильно не шуметь, я прикрыл за собой дверь. Спустился по лестнице. Внизу было темно. От окна, за которым кроме звезд другого света не было, проку было мало. К счастью, у Бориса Борисовича всегда порядок за стойкой, иначе легко переломал бы ноги. Кран протестующе загудел, а от него зашумела вся стена, грозя перебудить постояльцев. Я нацедил полстакана, выпил залпом и оставил пустой графин на стойке. До утра не высохну. Под руку подвернулась книжка Бориса Борисовича. Ее яркая обложка в темноте казалась серой, буквы расплывались. Действительно, будто на вепсском. Я хотел прихватить ее с собой – почитать, чтобы наконец уснуть, но повертев в руках отложил. Вспомнил лицо ложной Даши и стало немного не по себе.

Глаза понемногу привыкали к темноте. Из мрака выплыли бледные контуры столика, за которым обычно мы сидели с Аней. Оставшийся с ее дня рождения серпантин покачивался на окне. Перепугав меня, включился газовый котел и зашумел, разгоняя тепло по трубам. Я ругнулся на него, но этот тихий шум успокаивал. Словно слышишь тепло.

Я присел за столик. Спокойная тихая ночь за окном, и, как назло, сна ни в одном глазу. Можно было бы заняться постами, ковырять блог и отвечать подписчикам, вот только бодрости хватит до восхода, а потом остаток дня придется бодрить себя кофе и клевать носом, мечтая уткнуться лицом в подушку. Я вспомнил, что уже жил в таком режиме в Смоленске, Анапе и в северной столице, но в последней виноваты были белые ночи. Когда за оном не кромешная тьма, спать я не мог. Сегодня, казалось бы, все располагает к тому, чтобы наконец выспаться и быть готовым к завтрашней поездке на мыс, но все пошло не так.

От воспоминания про предстоящую поездку, в голове закрутились мысли, планы, страхи. Казалось, что простой монтировки и даже топорика для безопасности недостаточно. А пистолет Крайчек забрал с собой, где бы он ни был. Да и не помог он, видимо. И мысль отправляться туда только втроем, еще и прихватив с собой Аню, уже не казалась удачной.

За стеклами выл ветер, но снега не было. Светили крупные звезды. И еще что-то бледное – совсем краешек. Я попытался прислониться к окну, чтобы рассмотреть получше. Под козырьком навеса переливался зеленовато-розовый туман, словно ядовитое облако в чистом небе. Северное сияние! Я видел его впервые и то вот так – небольшой кусочек в окне. Зато в его всполохах были видны бледные контуры террасы и столба с выключенным фонарем за ней. Виден был даже берег и темное море за ним. А по берегу шел человек. Он шел торопливо, сунув руки в карманы пальто, спешил к пирсу, хотя баркаса не было видно. Я смотрел на него не отрываясь. Странный полуночник, впрочем, как и я. Только меня и разноцветное марево не может вытащить на пронизывающий холод. Он же шел как ни в чем не бывало, даже не пытаясь отсидеться в тепле до утра.

У помоста он остановился и взглянул в мою сторону, словно почувствовал, что я за ним слежу. От неожиданности я отшатнулся от окна. Впрочем, меня и так вряд ли было заметно с улицы. Но прохожий будто бы заметил, вгляделся, а затем заспешил дальше, перейдя на легкий бег.

Куда бы он не спешил, скорее бы исчез. Незнакомец в маленьком городке еще и ночью – это пугаю. Незнакомец… Черт!

Я подскочил, едва не опрокинув табуретку. Стол зашатался.

Аня!

Я бросился наверх, топоча по ступенькам и уже не боясь кого-нибудь разбудить. Ее дверь сразу за лестницей была слегка приоткрыта. Я приложил ухо к прохладному дереву. Тишина – ни шорохов, ни сопения. Дверь скрипнула и слегка приоткрылась.

– Аня?

Она не ответила. Никто не ответил. Я включил свет и зажмурился. Постель слегка смята, одеяло на полу. Открыт шкаф. Включенный ноутбук негромко шуршал и клацал на подоконнике.

– Аня!

В душевой тоже пусто. На вешалке ни куртки, ни обуви под ней. Я снова побежал вниз, перепрыгивая через ступеньки. Торопливо обулся и выскочил на обжигающий холодом ветер.

Шумело море. Незнакомец исчез. Насколько я видел пирс в темноте, нигде не было и намека на его тень. Вокруг отеля пустота и шорох грязного снега с песком. Никаких следов за террасой. Накинув капюшон, я побежал в другую сторону от моря на ледяную сопку. Когда-то в низине лежал снег, в котором смеясь низкому небу барахталась Аня. Теперь от него остался только серый островок. А над сопками и низиной, над спящим городком и далекими скалами полыхало зарево северного сияния.

Я вглядывался в темноту за сопкой, там, где тени смешивались с темными пятнами талого снега. Там я и увидел ее.

– Аня! Аня, я тут!

Она лежала на снегу и смотрела прозрачными глазами на красоту неба. Под ней бурым сахаром таял и растекался снег, словно на него лили темный кипящий чай.

– Стой, стой, – громко шептал я, брал ее за руку и дышал на холодные пальцы, не понимая, что она уже никуда не спешит. Я пытался поднять ее, но не мог. Ноги подгибались и скользили по талому снегу. Я уткнулся лбом в ее плечо и затих. Чьи-то голоса звали меня по имени далеко за сопкой, но я не откликнулся и не побежал прочь, как делал это всегда. Я остался с ней.

9.Бе3вестNым

В тот вечер был шторм и темные волны ударяли о высокий берег, на котором стоял давно погасший маяк. Никто не заметил, как отправив щелчком окурок в бушующее море, сорвался с обрыва и полетел вниз человек, и темная пена утащила его за собой в море. Я не знал его лично, как и он ничего не знал обо мне. И в моей истории долгие годы он не играл никакой роли, тем более что человека этого никогда не существовало.

В день и год того шторма мне едва ли исполнилось тринадцать. Человека звали Клим Киров, а я был почетным владельцем странного имени Ждан, которое не могла оправдать даже его редкость. Клим Киров был знаменит если не на весь мир, то