Читать книгу - "Червь - Антон Лагутин"

Эта грязная сволочь запустила руки ей под платья!

— Пожалуйста, — стонет Роже, — отпустите меня!

Нет! Я этого не допущу! Я должен встать! Чем громче плакала Роже, тем я лучше ощущал своё тело. Еще чуть-чуть… И… Вот спина поднялась. Я сижу! Могу поднять руки, поджать под себя ноги. Мне нужно найти тяжёлый предмет (камень или палку) и уебать этого гондона по голове! Прямо в висок, чтоб расколоть череп на три части!

Начинаю рыскать глазами вокруг себя, но вижу лишь траву. Ведро! Где моё ведро? Я еще раз окинул всё взглядом — нет ведра! Но тут я заметил его штаны. Вижу продетый кожаный пояс. И вижу ножны, из которых торчит рукоятка кинжала. Бинго!

Я быстро припадаю к земле и начинаю ползти к штанам. Патлатый на столько увлечён, что даже меня не замечает.

Потерпи, Роже, я скоро, осталось пару метров!

— Да не сопротивляйся ты, — брызжа слюной, он пытается утихомирить Роже, сделать её покладистой, — я быстро! Потом сама себе всё залечишь! — и начинает хихикать как дурачок.

— Зачем вы это делаете?! Я расскажу папе…

Вытащив свои руки из-под платья, он хватает Роже за щиколотки, вгрызается своими пальцами в розовую кожу, да с такой силой и жадностью, что кожа белеет. Затем раздвигает ей ноги. Роже так сильно дёргает ногами, что сандалии улетают в разные стороны, но из лапищ насильника выскользнуть она не смогла.

— Расскажешь-расскажешь! — его нижняя губа отвисла до подбородка, обнажив ряд тонких зубов, покрытых толстым слоем коричневой штукатурки. — Пусть он узнает, какая шаловливая у него дочка! Пусть знает, на что ты способна!

Я как партизан, ползу сквозь траву, боясь быть обнаруженным. Но про меня словно забыли, да и что может сделать ребёнок? Поплакать в углу? Только есть один нюанс — я не ребёнок!

Вот и его штаны. Вот и ремень. Я вытягиваю руку, хватаюсь за рукоятку кинжала. Роже плачет еще громче, от чего у меня появляются новые силы. Адреналин бьёт ключом!

Держа кинжал в руке, я встаю на ноги. Меня штормит, но это не страшно. Я делаю шаг, трава не мешает. Медленно подхожу к патлатому сбоку. Увидев меня, Роже замолчала, перестала дёргаться. Мужик уверовал в свою победу, на чём и погорел.

Облизнув губы, он уже был готов вставить свой огрызок, но в этот момент его скрючила боль.

— А-А-А-А-А-А!!! — заорал он истошно!

На, сука! Получи!

Горячая кровь брызнула мне на лицо, попала на губы. Тысячи крохотных капель окропили платье Роже, её грудь, её объятое страхом лицо.

Первый удар пришёлся между рёбер, чуть-чуть не достав до сердца. Второй удар чиркнул по костям, лезвие зашло глубоко и чуть не застряло, пришлось с силой дёрнуть на себя.

Получи! Еще! На, сука! На! Больше ты никогда не ткнёшь в меня пальцем!

Эйфория тёплыми волнами разливается по моему телу. Я выдохнул так, как выдыхает мужчина, после того как все камни вышли из почек. Так сладостно выдыхают, когда понимают, что больше не придётся делать паузы из-за режущей боли, что возникает, когда острые грани маленького камушка рвут изнутри твой мочеточник. И когда камень вылетает в унитаз с каплями кровавой урины, ты выдыхаешь в двойне, и, наконец, мочишься как человек.

Даже после приёма двух таблеток циклодола не наступает такая эйфория. Каждый удар кинжала ровнялся приёму целой фольгированной упаковки. И вот, я закидываюсь и закидываюсь.

Бью и бью!

В обычной жизни, употребления такого количества таблеток неминуемо приведёт к гибели. Как меня.

Почти.

После того, как я чуть не выбросился из окна, врач мне сказал, что я должен внимательнее читать инструкцию к препаратам.

— Но доктор, мне было плохо! — говорю я.

Уставившись в монитор, врач кликает мышкой.

Один, два, три, — считаю я про себя лопасти вентилятора, обдувающего весь кабинет, — четыре, пять.

Птицы…

Мне снова хочется летать.

— Я сожалею, но мне придётся уменьшить вам дозу, — сообщает мне охуительно радостную весть доктор. Прям спаситель, которого я ждал, целую вечность!

— Но мне станет хуже! — жалуюсь я.

Инвентаризационный номер его монитора: 231009/1

На мышке — той самой, что кликает доктор — тоже есть номер. И на его стуле он тоже есть, на его диване, на его вентиляторе. Куда не плюнь — везде номера. Я уверен, что и у меня есть инвентаризационный номер в его компьютерной программе.

— Вы были на грани самоубийства! — говорит врач, кликая мышкой. — Вы “почти” покончили с собой…

Врачи такие зануды. Пекутся о нашем здоровье, как будто он сам стоял на том подоконнике, и смотрели в бездонную пропасть боли. И, конечно же, он знает, о чём говорит!

— Но “почти” не считается! — говорю я.

— Я выпишу вам новый рецепт. Соблюдайте рекомендации, и всё будет хорошо. И вот еще что! Я хочу вам дать дельный совет: найдите увлечение, в которое вы сможете окунуться с головой…

Инвентаризационные номера такие же бессмысленные, как и его советы. Я прислушался. Нашёл. Окунулся с головой, да так, что таблетки мне больше не нужны.

Эйфория…

Я бил и бил.

Вдох-выдох.

С конца капает на живот.

Бил и бил, а он и не думал затыкаться! Даже не сопротивлялся, дёргался при каждом ударе, и дёргался. Уставился куда-то вдаль и дёргался, наблюдая за тем, как напуганные громким воплем птицы срывались с верхушек деревьев и улетали прочь.

Дергался и дёргался, а я бил и бил!

На его потной рубахе быстро выросло багровое пятно, а по голым ляжкам потекли струйки крови. Крупные капли летят на землю, часть попадает на траву, прижимая её к земле своим весом.

Тут закричала Роже. Я выдернул кинжал, но останавливаться не собирался. Уже замахнулся, но тут патлатый завалился на траву, свернулся калачиком и начал лихорадочно трястись.

— Отто! Ты что наделал?! — кричит Роже, скидывая со своего живота мужские ноги.

Мухи быстро слетелись на горячую кровь. Я наблюдал, как стая