Читать книгу - "Обратный отсчет: Тлакантский синдром - Токацин"

тебя видеть, старейшина Кайри, — Вепуат склонил длинную морду и дотронулся пальцами до лба. — Что с пожирателем, не рвётся ли наружу, не вредит ли Пламени? Не говорил ли чего мастер Дуунгуа?

— Нет ничего тише, чем недра Пламени — с самого того дня, — зубасто ухмыльнулся Кайри. — А тех, кто избег ловушки, крепко держат Ук-кут и ледяные когти. Хвала Шайнаргилис и её изощрённому разуму! Я всегда говорил — если кто выстоял против тлакантской гнили, всё ему нипочём!

Гедимин мигнул — вот этого старейшина Броннов точно не говорил (да и вообще про «тлакантскую гниль» при сарматах помалкивал — эту тему любили другие, менее дружелюбные существа).

— И Хранимое Сердце, и мастер-литейщик рады будут вас видеть и ждут с нетерпением, — Кайри торопился по прямому коридору, но косился на занавесь в дверях своего зальчика. — Но если бы нашлось чуть времени, которому вы хозяева…

— Старейшина Кайри, — Вепуат свернул к прикрытой двери. — Мы пришли не только к мастеру Шесеку. У нас к тебе просьба. Гедимин, далеко у тебя та торба?..

…Двое Броннов — к их тихому разговору сармат не прислушивался — при стуке камешков на развёрнутой шкуре развернулись и уставились на них, чуть не капая слюной. Кайри едва взглянул — и отодвинулся, сцепляя когтистые пальцы.

— Убери эти вещи, мастер Дим-мин. Я вижу, чьи они, — но были бы и ваши, не прикоснулся бы. Любая помощь для тебя, для великого воина Вепуата, для любого из Детей Пламени, — только скажите, и я буду в ваших целительских палатах. Но лечить нергонов⁈

— Но ведь вы торгуете с Сэта… — брякнул Гедимин и тут же получил от Вепуата локтём в бок — нечувствительно, но звонко. Лицо Кайри окаменело, двое Броннов, уставившихся на камешки и косточки, захлопнули пасти и отступили в тёмный угол.

— Наш народ никогда не имел дел с нергонами, — отчеканил Кайри. — За безумие приречников мы не отвечаем. Боль разрывает меня изнутри, но ваша просьба будет отвергнута. Ни один Бронн не пойдёт помогать этим убийцам и грабителям.

Гедимин взглянул низкорослому существу в глаза и едва сдержал дрожь — столько ледяной ненависти он видел нечасто. Вепуат молча сложил руки в жесте сожаления, свернул шкуру с подношениями, хотел встать — и Гедимин едва поймал его: резкие движения сармату пока не давались. Морщась от боли в перенапряжённых мышцах, Вепуат практически повис на бронированной руке. Гедимин хотел поднять его, но тут жёлтым огоньком мигнул дозиметр — Кайри с протяжным выдохом, переходящим в напев, провёл ладонью вдоль ног раненого. Вепуат зашевелился.

— Гедимин, всё. Я… пойду потихоньку. Спасибо тебе, старейшина Кайри. Если примешь за помощь что-то из этого…

— Тебе, хранителю тайн юного Пламени, я готов помочь всегда — и не приму оплаты, — отозвался Кайри. — Твоё милосердие не знает пределов. А пора бы узнать.

В реакторный зал он с ними не пошёл — остался за аркой. Вепуат, отдышавшись, уже передвигался сам и за Гедимина снова схватился только на выходе к провалу.

— Не ухнуть бы вниз, пролетев лишнего, — извиняющимся тоном пробормотал он. Гедимин крепко обхватил его поперёк груди и шагнул в сияние. Гигантская живая линза над реакторной шахтой плавно меняла цвет на холодно-зелёный и проращивала внутри себя очертания радиационного «трилистника».

— Мастера и воины, могучий народ Равнины! — голос Кайшу звенел от радости. — На вас смотрит само Пламя!

— У-ух… уже понял, — пробормотал Вепуат, странно мотнув головой и зажмурившись. — Не, сил-то полно, мышцы растут медленно…

«Он говорит с реактором⁈» — Гедимин, изумлённо мигнув, протянул руку к щитку на запястье. Тут же перед глазами всё затопило синевато-зелёное сияние с редкими всполохами. Чужая радость огнём текла по костям, обжигая изнутри.

— И тебе привет, — прохрипел сармат, чувствуя, как напор «потока» ослабевает, а когти, впившиеся в плечи и загривок, «выдёргиваются» — всё-таки элидгенцы общались с Пламенем достаточно, чтобы оно научилось рассчитывать силы. — Хорошо, что тебе не навредили. Хотя… противно, наверное, когда внутри сидит такой урод, как этот Кьюген?

Коготь — длинный, загнутый, явно очень острый — скользнул вдоль виска. Зелёное сияние сменилось пустотой с россыпью галактик — багровых, быстро тускнеющих. Гедимин видел одновременно множество звёзд, и красных, распухших, и маленьких, еле тлеющих, и чёрных провалов с полыхающими кольцами аккреционных дисков… Всё гасло, тускнело, сжималось, сливаясь с пустотой, пока не остался каменный комок — вроде бы раковина, но вся выгнутая, с короткими, будто отсечёнными, крыльями. Изнутри она, как жеода, была набита миллиардами чёрных игольчатых кристаллов. Свет погас окончательно, оставив в мозгу незнакомое слово «Алайн».

Гедимину показалось, что прошла вечность, прежде чем свет разгорелся снова — неистовая, раскалённая до синего свечения вспышка хлестнула по глазам. Что-то промчалось мимо, лопаясь на лету, срастаясь и снова трескаясь. «Ракушка», набитая чёрными кристаллами, рухнула в море. Оно вскипело, вздуваясь пузырями новой суши, — и Гедимин увидел прорастающие волнистые строения. Их становилось всё больше, они приближались, пока сармат не разглядел чёрный кристалл, мелко дрожащий и отращивающий волоски-щупальца. Мгновение — и камень порвало изнутри, и на длинном хвосте приподнялось что-то худое, многорукое, с вытянутым несимметричным лицом. Гедимин не успел даже пересчитать глаза — что-то лязгнуло в районе затылка, и сармат, мигнув, обнаружил, что сидит на полу, привалившись к стене, а над ним с тревогой склоняется Вепуат. Склоняться ему было неудобно — одной рукой он опирался на гедиминово плечо и взволнованно мигал… двумя глазами⁈

— Глаза отросли⁈ — выдохнул Гедимин. Вепуат, смутившись, отпрянул.

— Видно пока не очень, — он снова прикрыл глаз повязкой. — Да и от света слезится.

— Кьюген — скверная тварь, на нём много крови, — послышался негромкий голос Кайшу. — Но всё же он хотел сохранить свой народ и дать ему новую жизнь…

Глаза Гедимина снова залило зелёным сиянием, в этот раз — собранным в шар, пронизанный светящимися стержнями. Среди них кольцами свилось что-то бронированное, с многоцветным блеском. По его телу бродила гиена… да, скорее всего, гиена — полосатая, чёрно-жёлтая, только лап у неё было