Читать книгу - "Меня учит Смерть. Том II – Первый курс - Оро Призывающий"

Герман поглядел на меня с улыбкой человека, знающего ответ.

— Потом случилась война — если верить Бальтазару. Смерть… одни считают её несправедливой, другие — самым справедливым, что только может быть.

— Великий Уравнитель… — благоговейным шёпотом произнесла одна из сидящих за столом девушек, и остальные, включая Юми, быстро закивали.

— Вот-вот. Как пишет Бальтазар, Смерть, он же Аббадон, был всегда сам по себе. Не занимал сторону живых, мёртвых или проклятых. Приходил в конце концов за всеми — будь то люди, демоны или боги. А тем это, конечно, не нравилось — и в итоге они объединились против Аббадона.

Герман зашагал вокруг стола, воздев руки; как лектор, полностью увлечённый своей темой, он, казалось, не замечает ничего вокруг.

— Но даже их объединённых сил не хватило на то, чтобы победить. Война, согласно Бальтазару, свелась к ничьей….

— … и вот сейчас вы, — заключила Александра, появляясь из книжных рядов с каким-то томиком в руках, — кучка обычных студентов и один продавец провинциального книжного магазинчика, собираетесь вызвать сверх-могучего чувака, саму Смерть? Я правильно поняла?

Герман не особо растерялся, лишь погрозил ей пальцем.

— Сегодня Хэллоуин — известный также как Самайн, Велесова Ночь, канун Дня Всех Святых и ещё много как. Да, в наши дни это праздник, когда детишки ходят по улицам, переодевшись мультяшными чудовищами, но даже древние силы подчиняются правилам. В эту ночь наиболее тонки границы между мирами живых и мёртвых.

— И из всех людей на планете только вы здесь догадались этим воспользоваться, — ехидно хмыкнула Александра. — Поэтому Аббадон явится именно к вам. Окей, окей!

— Время! — мистическим шёпотом напомнил Герман, поднимая вверх книжицу в кожаном переплёте. — Я не просто так назначил ритуал на это время. Здесь всё имеет своё значение, и положение небесных светил — в том числе. Солнце только что закатилось, и сейчас — самое подходящее время, но нельзя упустить момент. Миры сошлись!

Я прислушался к себе. Интересно, стала ли и правда Та Сторона чуть ближе, изменилось ли что-нибудь? Ничего подобного я пока не ощущал.

Он раскрыл записи Бальтазара на странице, отмеченной закладкой, и развернул её к нам, чтобы все могли видеть её содержимое.

— Бальтазар утверждает, что, несмотря на свою суть, Аббадон вовсе не склонен к отшельничеству; похоже, общение со смертными доставляет ему своего рода удовольствие. Возможно, он находит его забавным…

Да уж, здесь ты, пожалуй, прав. Но даже не это было самым интересным. На странице красовался символ — тот самый! Руна, заключённая в круг. То, с чего для меня всё началось — и то, благодаря чему для меня всё не закончилось.

— Ч-что это за символ? — осторожно осведомился я.

— Символ Врат, Денис! — пояснил тот, кладя книгу на самый центр. — В другие дни это не больше, чем просто старый рисунок, но сегодня с его помощью можно пробить брешь в границе миров…

— Ой, — округлила глаза одна из девушек, не сводя взгляда с Германа. — А это не опасно?..

— Граница будет совсем крохотной, — отозвался тот, расставляя по кругу новые свечи — толстые, из неоднородного материала, с начертанными по кругу символами. — Буквально щёлочка. Вылезти оттуда никто не сможет, зато мы сможем кое-что увидеть. И, возможно, даже привлечь внимание самого Аббадона!..

— Тем, что нарушаем естественный порядок вещей? — я приподнял бровь.

— Естественный порядок вещей был нарушен двадцать лет назад! — с жаром возразил Герман, ставя на стол последнюю свечу. — А мы, возможно, станем первыми, кому удастся выяснить, как и почему! Если Аббадон откликнется, если ответит на мои вопросы… моё имя будет вписано в историю рядом с именем Диего Бальтазара! И ваши тоже…

Александра, оторвавшись от книжной полки, покрутила пальцем у виска; по счастью, Герман в этот момент стоял к ней спиной и ничего не заметил. Что до меня, то…

Чёрт, символ-то и правда настоящий. Так, может, и дневник этот тоже?

Нет, я не особо боялся или беспокоился: скорее, я был заинтригован. Правда ли этот парень, покопавшись в архивах, нашёл способ связаться с Аббадоном, пусть и работающий только в ночь Хэллоуина? Кто такой этот Диего Бальтазар, почему у него в книге этот символ? Получится ли у нас вызвать Смерть?

Я подозревал, что если Смерть и явится, то лишь затем, чтобы дать тут всем по шее. У него и так забот хватает, так нет, всякие любопытные ещё будут «щёлочки» открывать и отрывать его от дел! Но, в любом случае, получится у них или нет — мне было интересно на это посмотреть.

Будет потом что вспомнить!

— Что нужно делать? — с энтузиазмом спросил я, потирая ладони. — Взяться за руки? Прочитать заклинания? Капнуть куда-нибудь кровью?

— Нет, нет, — покачал головой Герман. — Поаккуратнее с кровью, Денис — это субстанция сильная, случайно прольётся на какой-нибудь правильно начерченный символ — кто знает, что может случиться…

Ага, ага. А то я не знаю.

— Всё, что вам нужно делать — это наблюдать, — наконец, — Герман закончил расставлять свечи. — Вглядываться в брешь, стараться разглядеть то, что нам откроется…

Он обернулся к Александре.

— Вы не передумали? Не хотите к нам присоединиться?

— Вот ещё, — фыркнула она, листая какой-то томик. — Мне этого дерьма и без вас хватает.

Герман кивнул — и снова повернулся к нам.

— В этих свечах — смесь из ладана, цветов, выросших на кладбище и ещё парочки редких веществ, — принялся объяснять он. — Дым от них способен проникать сквозь завесу миров.

— А, — сообразил Матвей, завороженно глядя на завитки дыма, которые уже начинали подниматься от свеч, — это как те свечки, что охраняют дом от духов?..

— Вроде того, — чуть снисходительно улыбнулся Герман. — Только состав немного посложнее. Суть в том, что символ, лежащий в центре стола, уловит этот дым, и стабилизирует брешь, сделав её осязаемой.

Во время этой речи брови Александры ползли куда-то вверх. Поставив топик обратно на полку, она пробормотала «Да ладно» и подошла поближе.

И действительно; над столом происходило что-то явно мистическое. Клубы дыма — с свечки дымили будь здоров — закручивались в спираль, игнорируя любые законы физики, и словно старались сконцентрироваться над раскрытой книгой. В это же время символ в ней