Читать книгу - "Бремя феодала - Сергей Кусков"

Полчаса. Час. А мы всё плутали и плутали, встав по сигналу егерей в цепь. Лесок непростой оказался, какой-то вытянутый, деформированный. Орки не любят леса, вот их тут в своё время и понасадили.

— Граф, потеряли! Потеряли! — испуганно доложил десятник егерей.

— За мной! — скомандовала эльфа и выдвинулась вперёд.

Эльфы славятся как следопыты, в людских землях полно их наёмников. Молча последовали за Наташей, никто даже не переспросил меня, да и я не возражал бы. Дождь кончился, но тут лес, листва — с деревьев активно капало. Плащ промок. Поддоспешное бельё превратилось от влаги и пота в тряпку, что хоть сейчас выжимай. Чешуя, такая надёжная и мощная при конной сшибке, одеревенела, налилась тяжестью и тянула к земле, я еле переставлял ноги под её весом. Но шёл и шёл вперёд на командно волевых.

Гикание Эльфы. Наташа вскинула лук и выстрелила. Мои засуетились, но я пока ничего не увидел — чёртовы узкие прорези барбюта!

Бумц! Бумц!

И вот я лежу на мокрой земле. Вокруг крики, ругань, кто-то орёт. Наконец, активные звуки стихли.

— Граф, всё нормально? — Лицо Сигизмунда. С меня начали снимать шлем. — Всё нормально?

— Да.

— Везучий сукин сын! — А это восхищённо прокомментировал Лавр, что-то на моём теле щупая. Обо мне, но я не обиделся. — Не пробила!

— Знамо не пробила! — А это Бьёрн. — Мокро. Тетива отсырела. Где ей силу на разгон и удар взять? — Кажется, это он про стрелу.

Я приподнялся, посмотрел. Грудная часть, где пластины утолщённые, ибо место опасное, куда меня только что ударило, была повреждена. Стрела вырвала с мясом одну из пластин, оторвав вместе с куском кожи, к которому та крепилась, но это и все вражеские успехи.

— А это вторая. Вона как! — Лавр повернул барбют правой стороной ко мне. На шлеме отчётливо была видна вмятина с отточенным следом острия широкой бронебойной стрелы.

— В рубашке родился, — усмехнулся я, беря в руки шлем и исследуя. Дедов барбют спас, не зря он мне тогда в Аквилее так понравился. «Спасибо, дед!» — прошептал я про себя, ибо Ричи был частью меня, его память я воспринимал, как свою.

— Они знали, кто ты, — а это присела рядом Эльфа, в руках её был лук.

— Не! Они выбрали того, кто в самых богатых доспехах! — а это сзади неё подошёл Йорик, держащий в руке окровавленный меч. — Сеньор граф, один ушёл, но он ранен. Стрела в руке осталась. — Кивок на Наташу. — За ним пошли егеря. Догоним.

— Отлично. Ладно, тогда ты тут командуй, а я к Клавдию. Проверю, что там.

К ночи разбили палатки. Разожгли костры. Трое наших были ранены, один даже серьёзно — в него в лесу тоже попала стрела, и повезло не как мне, но эльфа заверила, выживет. Броня здесь рулит, и пока не будет изобретён порох, мы, носители консервных банок, будем жёстко доминировать над теми, у кого их нет.

Мне погрели воду, поили горячим вином с перцем. Но я лежал в палатке, переодетый в сухое, тщетно пытаясь понизить температуру тела. Рядом сидела эльфа и щеняче смотрела в глаза.

— Я не могу, Рикардо, — оправдывалась она. — Просто не могу. Не получается. Срастить кости — могу. Помочь быстрее зажить ране — могу. И даже с простудой могу. Простуда это легко. Но это… — Покачала головой. — Организм должен лечиться сам. Мы не всемогущи.

— Я попытаюсь. — Я через силу выдавил довольную улыбку. — Я сильный!

Следующее, что помню, как меня грузят на телегу. А затем на телеге трясусь… Куда-то. Проезжая мимо огромного дерева, увидел ряд свисающих с веток трупов. Почему-то запомнил, что их шестнадцать — об этом говорил возница… Кому-то, кто был рядом.

Потом была качка. А ещё потом я играл в футбол. Двигался медленно-медленно, как в затяжном кадре, в замедленной съёмке. И вокруг также медленно, с натягом, ревели трибуны. Тысячи людей, сотня тысяч, кричащих в замедленном режиме. При этом звук не уходил в басы, как обычно происходит, когда замедляешь скорость воспроизведения. Они просто кричали… Растянуто. Но плавно. А-а-а-а-а-а-а-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы… А я всё бежал, медленно-медленно, снова преодолевая сопротивление, за мячом, и даже иногда попадал… Медленно и тягуче отправляя неповоротливый мяч в медленный полёт. Но никак не мог прекратить этот кошмар.

— Держись, Ричи! Держись, Рикардо, сукин сын! — говорил со мной кто-то, когда затяжной футбол на время заканчивался. — Ты такое начал, это нельзя бросать на полпути! Держись, парень!..

Но мне было глубоко фиолетово.