Читать книгу - "Фальшивое зеркало - Алан Дин Фостер"

Безусловно, его опыт подтверждал лишь генетическую жизнестойкость той линии, которую они пытались развить. И конечно, подобный поступок не мог пройти незамеченным. Поздравления были наготове… как и краткое изложение происшедшего.

– Идут Учителя!

Раньи, Сагио и несколько его друзей отдыхали в полевом бараке, куда с этим сообщением ворвался Турмаст. Пока не было принято решение о последующих боевых операциях, им не оставалось ничего иного, как упражняться и попытаться не ослабеть во влажном климате. Они ожидали приказа выступать.

Раньи в молчании воспринял это заявление. Предстоящая встреча не вызвала у него ни паники, ни неловкости. Он был несколько удивлен, потому что не ожидал, что встреча произойдет так быстро, но ощущал необыкновенное спокойствие. Ему не придется искать ответов на некоторые свои вопросы: ответы сами придут к нему.

Его будущее, как и внутреннее Я будут определены во время встречи с Учителями. Впервые он шел на встречу с ними с ощущениями иными, чем почитание и восторг. Каким ни был исход, он уже не мог относиться к ним, как к неким альтруистам, мечтающим донести миру некую великую истину. На место его былой невинности гивистамы и массуды внесли чисто человеческие сомнения.

Амплитуры уверяют, что не читают мысли, а просто предлагают. А что, если он ответит не правильно? Какого сорта предложение последует? Он был слишком уставшим, чтобы придавать этому значение. Ашреганские и криголитские офицеры лихорадочно искали мундиры, которые вообще-то имели значение лишь для них. Хотя сами амплитуры во время церемоний не особенно большое значение придавали внешнему облику, сражавшиеся на их стороне союзники придерживались иного взгляда. К северу от центрального диска приземления срочно собрался многонациональный комитет по организации встречи.

Подошел тяжело вооруженный транспорт, а участники церемонии продолжали прибывать, в свежих мундирах, чтобы пополнить ряды импровизированной почетной охраны. Ряды офицеров охватило настроение волнения и неуверенности.

Все это не тревожило Учителей. Их было двое: это впечатляло, потому что на Эйрросаде присутствовало четверо. Никто из собравшихся ашреганов и криголитов не представлял, какие именно обстоятельства привели Учителей на передовые позиции.

Оба амплитура на четырех коренастых ногах приблизились к региональному командиру. Щупальца на концах их лап описывали в воздухе фигуры, понятные лишь им одним.

Раньи как унифер находился в первых рядах офицеров. Он в молчании наблюдал, пока региональный командир обменивался репликами с Учителями. В эскорте амплитуров находились два высоких угловатых копави. Раньи ни разу не видел вблизи представителей этого мира и сосредоточил на них свое внимание. Они выглядели слишком хрупкими, чтобы справиться с длинноствольными карабинами, которые несли с собой. Затем он увидел, как учителя направились к ряду, в котором он стоял. Попытки каким-то образом отвлечь внимание от происходящего оказались тщетными.

Друзья, стоявшие рядом, в ожидании обменивались репликами. Сагио распирало от гордости. Кажется, его брат более взбудоражен происходящим, чем он сам, молча думал Раньи.

Времени для дальнейших размышлений больше не было. Отростки с черными шариками на концах направились в его сторону. Зрачки, словно сделанные из плавленного золота, сфокусировались на нем. Возвращая взгляд, он сделал все от него зависящее, чтобы разум его оказался совершенно пустым. Несмотря ни на что, он ощутил страх. В конце концов, это были Учителя. Он почувствовал, что от них исходит тепло и дружелюбие. Его мозг как будто оказался обернутым надежным умственным одеялом. Неужели подобные существа могут нести ответственность за те отвратительные деяния, в которых их обвиняют представители Узора? Они, казалось бы, воплощают само сочувствие и понимание. В них были доброта и свет. Он решил не думать – только реагировать.

Базовый командир, дородный ашреган с несоответствующе грустным выражением лица заговорил.

– А это славный Раньи-аар с Коссуута, который, как вы слышали, совсем недавно к нам вернулся, проведя многие месяцы в джунглях неподалеку от вражеских расположений.

– Удивительный эпизод. – Один из амплитуров, вместо того, чтобы передавать свои мысли, использовал рогоподобное отверстие для рта и издал мягкие звуки ашреганов. Использование родного языка собеседника было изъявлением особой чести для Раньи.

– Вы всем нам доставили удовольствие. – Глазные отростки зависли на расстоянии ладони от лица Раньи.

Одновременно он ощутил в мозгу характерное подергивание, означавшее, что один из амплитуров, или они оба обращались непосредственно к нему. Несмотря ни на что, он напрягся. Но учитель не отдернулся в сторону. Щупальца не сжались, конечности не задрожали, что означало бы контакт с умственным защитным механизмом зрелой человеческой нервной системы. Значит, он все же не человек, как на том настаивали ученые Узора. Вот и повод для размышления. Как многое из того, что ему говорили на Омафиле было чепухой или пропагандой? Если бы он был человеком, то их мысленный контакт заставил бы Учителя испытать боль и откатиться назад. Вместо этого черные глаза на отеках продолжали незаметно колебаться и рассматривали его с нескрываемым удовольствием.

Ласковое умственное прикосновение передало восхищение его подвигами и радость по поводу его возвращения, как и беспокойство по поводу его здоровья. В нем не было ничего враждебного, ничего угрожающего. Бояться было нечего.

Последовавшее за тем было своего рода запоздалой мыслью, случайной непоследовательностью. По чьему-то молчаливому предложению, линия, в которой стоял Раньи, сделала шаг вперед, чтобы каждый из присутствующих получил личное одобрение – Раньи прищурил глаза от солнечного света и на эту долю секунды заколебался. Ни его брат, ни его товарищи не заколебались. Только Раньи: он сделал это специально, как будто споткнувшись, чтобы секундой позже присоединиться к дружному продвижению вперед всех остальных.

Улыбка неловкости замерла у него на лице. Потому что теперь он знал, что из всех присутствующих лишь он один мог воспротивиться предложению, мог бы остаться на своем месте. В какую-то долю секунды вместо предложения он ощутил приказ, а вместо просьбы – рывок. Каким малым ни было это открытие, оно его смутило.

И испугало. Была ли его заминка отмечена и была ли понята ее причина? Туманные глаза перед ним были непроницаемыми, выражение расплывчатого лица ничего не говорило.

Амплитуры никак не дали ему понять, что произошло что бы то ни было странное или что они ожидали нечто подобное. Чувствительные щупальца приблизились к нему и обняли его. Он недвижно стоял в этом дружеском объятии, улыбающийся, пока его не отпустили. Не говоря ни слова, Учитель убрал щупальца и в молчании последовал со вторым амплитуром вдоль линии воинов. Раньи же попытался проанализировать происшедшее столкновение так, как мог.

Впервые за все время, что ему приходилось общаться с Учителями, вместо предложения он ощутил нечто иное. Это было сродни рывку, импульсу. Узнав его, он мог ему и сопротивляться, хотя на этот раз повиновался команде из страха быть разоблаченным. У его друзей, понял он, такого выбора не было.