Читать книгу - "Меткий стрелок. Том II - Алексей Викторович Вязовский"

И в этот момент к нам подошел… Олаф. Он шел, широко улыбаясь, с сияющим лицом. Его напарники — Дэйв и Кроули — шли рядом, тоже жутко довольные.

— У нас на второй промывке сто унций! — пробасил Олаф, подходя. — Тут точно есть жила.

Бедный ручей. Бедная экология Клондайка. Тут все разроют, вскроют грунт на несколько метров вниз. Вместо прекрасной северной природы будут отвалы и огромные дыры в земле. Был бы фотоаппарат — я бы постарался запечатлеть первозданный вид. Но увы…

— А что тут у вас происходит? — поинтересовался Олаф, перебирая мелкие самородки в своем тазу

— Разыгрываем участки Кармака. Он со своими парнями напал на Джимма Скукума

— Проклятое золото — ругнулся гигант — Там где оно — там всегда кровь.

— Мисс Оливия! — Олаф приподнял шляпу — А вы почему не участвуете в розыгрыше?

Я аккуратно забрал револьвер у девушки, сунул его в кобуру. Было уже ясно, что толпа умиротворилась, бунта не будет. Макдоннелл тоже убрал свой Бульдог.

— Разве я имею право? Я дочь горного регистратора!

— Но не не сама же регистратор — я слегка подтолкнул девушку вперед, она встала в очередь к шапке.

— Сто унций, Итон! — Олаф протянул мне руку, его лицо светилось счастьем. — В двух тазах! На соседнем ручье! Я пошел туда, как ты сказал! Я твой должник.

Он тряхнул мою руку. Ладонь пронзила острая боль. Ну и медведь!

— Спасибо тебе, Итон! Тысячу раз спасибо! Без тебя… И я не забуду! С меня — четверть всей добычи! Даю слово.

Четверть⁈ Я опешил еще больше. Четверть от такой находки… Это было большое богатство.

— Олаф, ты уверен? А если добудешь на участке на миллион?

— Двестим пятьдесят тысяч твоих. Мое слово крепче стали! Парни свидетели

Судя по лицам Дейва и Кроули импровизация Олафа застала их врасплох. Впрочем, они то со своих участков мне ничего не обещали!

Лотерея тем временем продолжалась. Бумажки тянули, но третьего крестика все не было. Очередь подходила к концу. Оставались последние несколько человек и среди них Оливия. Наконец, ход дошел до нее. Смущенная девушка осторожно опустила руку в шляпу. Перемешала оставшиеся бумажки. Вытащила одну. Дрожащими пальцами начала разворачивать.

Все замерли.

Оливия посмотрела на бумажку. Ее глаза расширились.

— Есть! — закричала она. — Крестик!

На ее лице отразилась такое искреннее, девичье ликование, какого я давно не видел. Она бросилась на грудь к отцу.

— Папа! Я выиграла! Участок!

Макдонелл обнял ее, смеясь.

Затем она повернулась ко мне. Все еще сияющая от счастья.

— Итон! Я выиграла!

Она бросилась ко мне, обняла крепко. Я почувствовал ее тонкое, хрупкое тело, упругую грудь, прижавшуюся к моей. На мгновение в голове промелькнуло что-то… теплое, неожиданное. И тут же я мысленно отдернул себя. Маргарет! Меня в Портленде ждет невеста!

Толпа снова заволновалась.

— Это что, подстроено⁈ Дочь регистратора!

— А мы⁈ Честная игра⁈ Где⁈

Агрессия вспыхнула с новой силой. Люди, которые только что были готовы разойтись, снова напирали.

— Несправедливо! — кричали они. — Все куплено!

— Отберите у нее! — ревел кто-то.

Напряжение стало невыносимым. Я снова достал Ле Ма из кобуры.

В этот момент вперед выступил Олаф, его добродушная улыбка исчезла. Лицо стало жестким.

— Назад! — пробасил он. В голосе чувствовалась такая сила, что люди инстинктивно отшатнулись.

Один из самых крикливых, тот, кто только что требовал отобрать участок у Оливии, сделал шаг вперед, размахивая руками.

Олаф даже не не стал его бить кулаком. Просто дал ему леща, как маленькому мальчику. Здоровенный мужик отлетел в сторону, споткнулся и упал в грязь.

Затем Олаф быстро прошел вдоль переднего ряда толпы, отбрасывая наиболее агрессивных. Не бил, просто отталкивал, используя свою невероятную силу.

— Эй, вы! — заорал он уже на весь берег. — Золото не только здесь! Его на Клондайке полно! И на других ручьях! Идите и ищите! Чего вы тут стоите⁈ Времени нет! Кто первый доберется — тот и найдет! Идите к лодкам! Быстро!

Его слова подействовали как холодный душ. Жадность, что только что была направлена на нас, на чужие участки, теперь перенаправилась. На другие ручьи. На новые возможности.

Толпа, еще минуту назад готовая к бунту, вдруг развернулась и бросилась к своим лодкам. С криками, толкаясь, они бежали по берегу, торопясь убраться отсюда, чтобы первыми застолбить новые, еще не открытые богатые места.

Это было потрясающе. Массовая истерия, мгновенно смененная массовой лихорадкой.

Олаф и Макдонелл стояли рядом, глядя на убегающую толпу. Они переглянулись. И на их лицах появилась одинаковая, хитрая ухмылка.

— Что это было? — спросил я, подходя к ним. — Зачем вы их отправили на другие ручьи?

Макдонелл, все еще улыбаясь, пожал плечами.

— От греха подальше, Итон. Толпа в таком состоянии опасна. А так… Они побегут искать.

— Но вы же сказали, что золото не всегда залегает подряд? — я вспомнил его слова в Форти-Майл.

— Именно! — Макдонелл кивнул. — Золото редко идет сплошной жилой Обычно рассыпное залегает гнездами. На одном ручье может быть безумно много, на другом — ничего. Это закон природы, Итон. Не факт, что на соседних ручьях они найдут хоть грамм. Но они в это верят! А эта вера… эта вера сейчас спасла нашу шкуру и дала нам всем немного передышки.

В этот момент к нам, пыхтя, подбежал Артур. В руках у него был промывочный таз, лицо покрыто грязью, глаза горят еще сильнее, чем у Олафа.

— Дядя Итон! Мистер Макдонелл, смотрите!

Он с трудом поставил таз на землю. На дне… Золото. Много золота. Самородки, крупный песок, крупинки. Я наклонился.

— Сколько? — хрипло спросил я.

— Взвесил. Двести! — выдохнул Артур. — Почти двести унций! С двух промывок

Мы дружно ахнули. Это… это было за гранью понимания. Почти три тысячи долларов!

Макдонелл, Олаф, Оливия, староверы, Джозайя, Банноки — все глядели на золото в тазу Артура с немым изумлением.

— Безумие… — прошептал Макдонелл. — Настоящее безумие. Да сюда сбежится половина Штатов! Сразу, как только станет известно.

Ага, наконец, до властей начинает доходить масштаб события.

Я посмотрел на золотой песок, на самородки. На ручей Клондайк, что протекал рядом.

Кролики, что дали ручью его первое название, давно разбежались.

— Господа! — сказал я громко, чувствуя, как мурашки бегут по коже. —