Читать книгу - "Начальник милиции – 2 - Рафаэль Дамиров"

надела клеенчатый фартук с потрескавшимися прожилками в которые намертво въелась уже не отмывающаяся бурая кровь. Антуражный фартук напомнил мне реквизит из фильма про резню бензопилой. Женщина не торопясь, но при этом ловко (видно было, что делала это тысячу раз) нацепила перчатки. Затем взяла из железного лотка острый, как бритва скальпель, который почти весь утонул в ее загребущей руке, и приступила.

Уверенными, точными и совсем не бабушкиными движениями она вскрыла грудину и брюшную полость, откинула пласты кожи и мышц, завернув их в стороны. Зрелище не для слабонервных и впечатлительных.

Признаться, я первый раз присутствовал на таком крайне специфическом мероприятии — видел я смерть и сам даже умирал, но всё-таки тут было совсем иное. Однако я держался, борясь с накатившей брезгливостью. А вот Ваня снова смылся куда-то, наверное, опять в уборную, «Ихтиандра кормить».

— Хм… Коллега твой, — скривилась в легком презрении «пиратка», — совсем не дюжит, как таких малахольных в милицию берут?

— Молодой еще просто, обвыкнет, — сказал я в защиту тридцатилетнего Ивана, а потом понял, что Гужевой выглядит гораздо старше меня.

Я-то с виду ещё совсем пацан безусый. Всё не привыкну, ну и ладно…

— А ты, стало быть, не молодой? Семь пядей в мудях? — зыркнула на меня медичка, отрезая у безмолвного пациента кусочек печени (на гистологию и биохимию, наверное).

— А я… привычный, на медика даже хотел поступать, да родители в школу милиции запихали, — пожал я плечами.

А неплохая вышла отмазка. По крайней мере, она объясняет мою стойкость и почему я до сих пор не бегаю к унитазу проведывать Кусто.

— На врача хотел? Пф-ф… — поморщилась бабуля. — Да что в этой медицине делать? Семь лет учиться, а тракторист с тремя классами и коридором сельской школы в два раза больше получает.

— Вам не нравится ваша работа? — поддержал я разговор.

— Еще как нравится, — ухмыльнулась бабуся, — люблю узнавать новых людей изнутри, исследовать их внутренний мир. А ты чего пришел-то? Думаешь, халтурит бюро, не та уже Ильинишна? Не доверяешь…

Я аккуратно помотал головой — мол, не в том дело.

— Да тут такая ситуация… Не знаю, в постановлении о назначении экспертизы об этом указано или нет, но подопытный ваш, то есть исследуемый, — я кивнул на сочащийся кровью труп Куценко, — вроде как, повесился, вот только ноги до опоры не доставали. Будто в петлю он прыгнул… Ну, или на носочки вставал.

— Света, — повернулась к помощнице-медсестре Тамара Ильинична, — ну-ка глянь еще раз постанову по экспертизе, что там об обстоятельствах дела сказано?

Медсестра, в обязанности которой входило записывать все наблюдения и измерения эксперта в ходе вскрытия, подавать тару для кусочков органов и вообще быть на подхвате, сняла перчатки и взяла отпечатанный на пишущей машинке документ.

— Ничего такого нет там, — ответила Светлана. — Написано, что обнаружен повешенным. Никаких дополнительных вопросов.

— Странно… — вытерла рукавом вспотевший лоб рукавом судмед, жарко ей в фартуке, окно раскрыто, но летнее солнышко припекает уже вовсю. — Это важная деталь, про «встать на носочки», ее должны были указать… Видно, следак с похмелья был и пропустил. Или бабы у него в голове, хотя не весна вроде. Тьфу, а потом с меня спрашивают.

— Я тоже считаю, что это важная деталь, — вставил я слово. — Поэтому и пришел к вам как к специалисту. Вы уж посмотрите, пожалуйста, с особой тщательностью, с учётом мною сказанного приглядитесь.

— Посмотрим, посмотрим, — кивнула «пиратка», — я как судебный эксперт имею право осветить те вопросы и нюансы, которые следак профукал и не спросил про них. По закону, если обстоятельства имеют значение для дела, я могу и без вопросов их освещать в заключении. В рамках, так сказать, экспертной инициативы. Что там, говоришь? В петлю ему помогли залезть?

— Есть у меня такая версия, — кивнул я.

— Тогда помоги мне.

— Помочь? — напрягся я и брезгливо поморщился, глядя на окровавленные руки медички, на распотрошенный труп Интеллигента и багровые ручьи, стекающие по желобкам из нержавейки секционного стола. — А-а… Что нужно делать?

Так и представил, что попросит сейчас его подержать или ещё как перевернуть. Нет, пока он целый был, я даже сам его в веревку пристраивал, но не сейчас же…

— Заправиться нужно. Срочно. Топливом. Устала я… Чай, не девка уже, возраст.

— В каком смысле заправиться?

Я оторвал взгляд от трупа.

— Вон видишь, в стеклянном шкафчике стоит пузырек? Возьми мерзавчик, плесни туда из колбы до краев и дай мне.

— Что плеснуть? Воду? Вы пить хотите?

Эксперт шумно выдохнула.

— Вот ты, вроде, милиционерщик, а соображалка у тебя хуже, чем у моего Гоши! Вот скажи мне, ну кто же водой заправляется? Заправляются горючим.

— Гоша — это ваш муж?

— Нет, но тот еще змей…

Я подошел к лабораторному шкафчику и открыл его. Пахнуло знакомыми спиртовыми парами.

— Там что? Водка? — опешил я, наливая в стеклянный бутылёк жидкость с запахом спирта.

— Тю-ю… скажешь тоже, водка… Бери выше! Спирт медицинский. Давай скорее, а то сил нет.

Я поднес шкалик медичке, но не знал, как ей его споить, ведь руки у нее в перчатках, с которых стекает кровь.

— Ну что застыл, как целка на танцах? — поморщилась бабуля. — Ставь рюмашку!

— Куда? — не понял я.

— На локоть мне ставь, вот ты с локтя по-гусарски бахнуть могёшь? Нет? Эх, молодо-зелено… Сейчас покажу.

Медичка подставила вперед ко мне локоть, я водрузил на него тару. Она лихим движением поднесла локоть ко рту и одним махом заглотила спирт. Крякнула, поморщилась и недовольно пробурчала, глядя на медсестру:

— Света, что-то слабовата горючка! Ты до скольки разбавляла?

— До семидесяти градусов, как дизраствор. Как вы любите.

— Хм… Нормально… — кивнула бабуля и шумно занюхала рукавом.

Теперь и меня уже немного мутило после увиденного. Моя брезгливость вошла в критическую зону, но я ее притушил, на ходу отращивая шкуру носорога.

— Вот, студент, смотри, — после принятой дозы экспертша стала более тщательно и энергично осматривать тело, причем разглядывала без всяких очков, похоже, здоровья у нее и зрения было предостаточно. — Видишь кровоподтеки на запястьях?

— Нет, — приглядевшись, ответил я честно.

— А они есть, я бы тоже внимание не обратила, слабая выраженность,