Читать книгу - "Змей - Виталий Сертаков"

– А взамен?

– Взамен перестает действовать Европейская Конвенция по чистоте генотипа.

– Но Стасов не уполномочен…

– Дослушайте, господин Молин, – отрезала Ли.

Я заткнулся. Перед этой сморщенной теткой хотелось встать навытяжку.

– Второе предложение… отдавало на тот момент бессмыслицей, но события последних двух часов приводят меня к иному мнению. Корпорация Ли передает ООН действующую модель антиграв-пульсатора и рассекречивает все документы. – Она сцепила руки под подбородком и примолкла.

– Взамен?.. – решился я.

– Взамен Корпорация получает вас, господин Молин.

– Эээ… Как – меня? Зачем я вам нужен?

Госпожа министр прислушалась к чему-то в своем харде, затем сделала движение, точно собиралась погладить меня по рукавице скафандра. Возможно, мне почудилось, или она и вправду испытывала смущение?

– Хотите кофе, господин Молин? Или лучше пива?

– У меня раненый за стенкой. Какое кофе? – Честно говоря, от пива бы я не отказался. А еще лучше – от глотка коньяка. Коньяк лучше подходит человеку, которого собираются продать или уже продали.

– Если вы позволите, раненому помогут. В моем челноке оборудован полный реанимационный пансион. – Упреждая мои протесты, Пай Ли поднялась и сложила ручки в молитвенном жесте. – Господин Молин, неужели вы до сих пор не поняли? Простите, я много старше вас, некоторый цинизм позволителен. У вас не было ни малейшего шанса на успех. Господин Стасов, к сожалению, не захотел сообщить вчера, где вы находитесь, в противном случае удалось бы избежать нелепых жертв…

– В противном случае вы запели бы по-другому! На долю мгновения ее глаза потемнели, но Пай Ли тут же взяла себя в руки.

– Возможно, вы правы, не будем спорить о частностях. Вас действительно почти невозможно опознать, чужой хард, маска… Кроме того, как старшая по возрасту, опять же позволю заметить, вы вели себя недопустимо рискованно, вы могли погибнуть в Лагосе!

– И что бы изменилось?

– Очень многое. Господин Стасов поставил выполнение второго соглашения в прямую зависимость от первого.

– Вы не можете решать за правительство…

– Господин Молин, мы и есть правительство. Я имею в виду не семью Ли, а…

– Я понял. Теневой кабинет.

– Забавно… Что же, пусть будет такое название. Если ваши люди уберут оружие, мы сможем помочь раненому?

– Баш на баш. Отключите ган. «Титановая» бабушка принимала решения, как и положено главе семьи. Шипастый охранник рухнул к моим ногам. Серж принесла белого, как простынка, Изабель. В шахте закрылся люк, затем двое подопечных советника забрали криэйтора в челнок.

– Итак? – спросил я, откупоривая пакет пива.

Господи, благодать-то какая! Может, перед смертью не надышишься, но напиться вполне реально! Только теперь я заметил, какая жарища стояла в скафандре. Да и воздух в тоннеле, без вентиляции, нагревался с каждой минутой. Либо внизу бушевал пожар, либо кислородные фермы, лишенные управления, не справлялись с отводом тепла.

Вместо охраны из второго челнока вышли трое мужчин средних лет, двое почти седые, последний помоложе, в темных очках. Оказавшись в тамбуре, церемонно поклонились матери, затем мне. Откуда ни возьмись, между нами возник столик с напитками и включенным сегментом харда. Китайцы сохраняли вежливое молчание. Звери смотрели, выпучив глаза, Серж беззвучно бормотала ругательства. Я испугался, как бы ей не пришло в голову захватить всю семейку в заложники. Встал и задвинул дверь в тоннель. Не ахти как вежливо, зато спокойнее…

Я попытался сохранять максимально равнодушный вид. На разрушенной вирусом базе напротив меня сидели бандиты столь высокого калибра, что язык не поворачивался их так обозвать. Слетелись специально из-за меня, побросав миллиардные свои делишки, промчались миллионы километров и терпеливо, как школьники, сидят, ручки на коленках. Вот оно, олицетворение таинственной мощи Востока, подчеркнутая терпеливая скромность вершителей судеб. Непроницаемые щелочки глаз, отсутствие малейших украшений и – о, чудо! – нормальные мужские ногти…

– Итак, – повторила Пай Ли, – господин Стасов хочет получить нечто эфемерное, легенду, несуществующий пульсатор, технологию, несовместимую с законами изученной физики… Мы хотим получить нечто эфемерное, легенду, химическую формулу несуществующего допинга. Сказку взамен сказки. Справедливая сделка, вы не находите, господин Молин?

– Так… – сказал я. – Пансион на Марсе. Теперь все понятно…

– Вас никто не предал, если вы это имеете в виду! – вскинулась Пай Ли. – Лишь два часа назад, после встречи с президентом Китайской республики, господин Стасов открыл ваше местонахождение. Он оставил нам десять минут до вашей высадки. Охрана чудом успела вывести персонал, от плазменного заряда погибло бы по меньшей мере четыреста человек. Я не обманываю, два блока реактора разрушены.

– И что… что сказал президент? Виртуальная война ведь давно идет. Китай не вступит в реальную войну?

– Если вступит, то на стороне Содружества. Четверть часа назад заключено перемирие, на восемь вечера по Гринвичу назначена встреча министров иностранных дел.

Я не мог сидеть, встал и принялся топтаться. Братья Ли следили за мной без малейших признаков эмоций.

– Что-то у вас не складывается, госпожа советник! Никакой Стасов, будь он трижды Мудрый, не смог бы отменить Конвенции по генотипу… Я так понял, для европейской расы, извините, конечно, это болевая точка!

– Справедливо. Но он не трижды мудр, как вы изволили заметить, а по крайней мере двадцать один раз.

Я захлопал глазами.

– Вместе со Стасовым по всемирным каналам выступили с совместным обращением двадцать Мудрых, из них четверо – мои соотечественники. Через некоторое время к ним присоединились еще семеро, возможно, их уже больше.

– Забастовка?! – ахнул я.

– Как? Слово мне незнакомо, но корневой смысл я улавливаю. Лучше плохой мир, чем отличная война, разве не так, господин Молин?

– Этот «плохой» мир будет в вашу пользу…

– Отнюдь. Исключительно в пользу естественного исторического развития общества. Наша семья не относит себя к национальным шовинистам, но руководствоваться идеями некоторых европейских социологов, в том числе русских, китайский народ не считает нужным.

– Какими идеями?

– Например, стерилизовать от трех до пяти миллиардов моих сограждан. – Она изящным жестом взяла из вазочки орешек. – Человек такой же плод мироздания, как травинка или муравей, господин Молин. Не фашистам из Партии натуралов определять, какая раса будет доминировать на планете.

– Одну секунду! – Меня внезапно посетило небольшое озарение. – Вы с сыновьями! Вы женщина, но знаете своих детей!