Читать книгу - "Спасти адмирала - Игорь Дешкин"

Заложив крутую циркуляцию и набирая ход, два пятнистых морских хищника рванули на перехват чуть заметного дымка поднимающегося за горизонтом.

Только переступив через комингс, Карпенко что называется с ходу обратился к командиру БЧ-3, в прошлой жизни страстному завсегдатаю Цусимского форума.

— Андрей Николаевич, что говорит твой интернетовский опыт, кто бы это такой мог попасться нам на встречу?

— Сергей Сергеевич, если скорость цели четырнадцать, то тогда кто-то из шестого боевого отряда, у стариков из пятого парадный ход — двенадцать узлов. «Идзуми», «Сума», «Акицусима», «Чиода», выбирай командир. Хотя ой, Акицусима должна до тридцать первого марта караулить в Шанхае нашу канонерку «Маньжур». А остальные пока валентны.

— Отлично, Андрей Николаевич, какие у них ТТД? — Карпенко снял с голову фуражку, верный признак того, что идет мыслительный процесс.

Капитан третьего ранга открыл свой ноутбук, и после некоторой паузы выдал.

— Все три примерно по три тысячи тонн максимальная скорость около двадцати узлов, вооружение — орудия в сто двадцать и сто пятьдесят ме-ме с дальнобойностью обеих типов в пятьдесят кабельтовых, расположение артиллерии открытое… Чиода имеет бронепояс в сто пятнадцать ме-ме гарвеезированного железа, у всех троих стальная бронепалуба в двадцать пять ме-ме.

— Так, Александр Васильевич, — обратился Карпенко к командиру БЧ-1, будьте любезны, проложите курс так, что бы «Быстрый» мог работать по противнику обоими башнями и при этом что бы эллипс рассеивания ложился вдоль корпуса цели… Слушайте боевой приказ, артиллерийская атака противника, передайте на «Быстрый», снаряды полубронебойные и фугасные. Для «Трибуца» зенитные с радиовзрывателями. Рубеж открытия огня восемьдесят пять кабельтовых для «Трибуца» и девяносто для «Быстрого». Режим огня, одна очередь в минуту с промежуточными корректировками, очереди по десять снарядов на ствол, для «Трибуца» и по пять снарядов на ствол для «Быстрого». А теперь минуточку внимания, это касается и вас, Михаил Васильевич, сейчас мы будем отрабатывать на одиночной цели, методы потопления легких бронепалубных крейсеров противника артиллерийским огнем. С учетом того, что ракетно-торпедное вооружение невосполнимо, а вот фугасные снаряды в боекомплект местная промышленность сможет изготовить нам достаточно быстро. Слышите меня, Михаил Васильевич, идея понятна?

— Так точно, Сергей Сергеевич, — отозвался по радиосвязи командир «Быстрого», — все будет точно как в аптеке…

— Товарищ командир, — прозвучал доклад старшины с радарного поста: — Дистанция до цели — сто восемьдесят шесть. Угловой — пятнадцать. Курс цели — девяносто восемь. Скорость — семнадцать узлов и все время растет.

— Слышишь, Михаил Васильевич? Как у тебя?

— Мои уже сопровождают цель, Сергей Сергеевич, — отозвался с «Быстрого» Иванов, — есть готовность открыть огонь на дистанции девяносто кабельтовых.

— Ну, удачи вам, Михаил Васильевич, и золотого попадания… — Карпенко повернулся к своему артиллеристу, — Как у тебя, Андрей Николаевич?

— Тоже сопровождаем, Сергей Сергеевич, — ответил командир БЧ-3, — механизмы наведения расстопорены, программа в БИУС введена. До рубежа открытия огня около десяти минут.

Стремительно истекали секунды, пожирая милю за милей и вздымая перед носом буруны белой пены, две закамуфлированные Немезиды рвались вперед. На японском крейсере еще никто не знал, что они обнаружены, исчислены, взвешены и приговорены. Там еще не заметили или не обратили внимания на скользящие над волнами смутные тени, кроме того, заметность снижало то, что атака проводилась почти строго на контркурсах, и размеры силуэтов атакующих кораблей были минимальны.

Это неведение командира крейсера «Сума», капитана первого ранга Цучия Тамоцу продолжалось ровно до того момента, как горизонт озарился вспышками выстрелов. Казалось, прямо из волн стреляют исполинские картечницы, отдельные выстрелы сливались в одну очередь. Причем огонь велся с запредельной дистанции больше восьмидесяти кабельтовых. Командир японского крейсера, стоя на открытом мостике, даже и не знал что ему думать. С истинно японской невозмутимостью он бросил через плечо.

— Боевая тревога, артиллеристов наверх, — но было уже поздно, время вышло.

Десять секунд орудия «Трибуца» и «Быстрого» выбрасывали к цели снаряд за снарядом в максимальном темпе, еще тридцать секунд подлетное время. Тридцать ударов сердца пока первые снаряды в очереди еще летят по своим траекториям, рассчитанным для них системами управления огнем. Начинка сто тридцати миллиметрового фугасного снаряда с «Быстрого» составляет три с половиной килограмма морской смеси. На тысяча девятьсот четвертый год столько же взрывчатки, но только куда более слабого влажного пироксилина, нес русский двенадцатидюймовый бронебойный снаряд. Морскую смесь к пироксилину можно считать как один к семи. На крейсер «Сума» обрушилась смертоносная лавина. Также как в сплошную очередь сливались выстрелы, так же сплошной стеной встали разрывы снарядов, накрыв несчастное детище японских корабелов в полном соответствии с законами баллистики. Среди высоких водяных столбов и ватных клубков разрывов зенитных снарядов, ярко выделилось пять или шесть ярчайших вспышек, отметивших прямые попадания. Еще пять томительных секунд и океан вздрогнул. Карпенко напророчил, золотое попадание все-таки случилось. Один из снарядов попавших в палубу Сумы «завел» арт-погреб носового шестидюймового орудия. Огромный столб траурно-черного дыма подсказал всем, что с крейсером «Сума» покончено. Но в принципе это уже ничего не решало, потому что в результате остальных пяти прямых попаданий и града раскаленных осколков, крейсер потерял почти все палубную команду и получил тяжелейшие повреждения, которые практически означали полную утрату боеспособности. В любом случае через минуту процедура должна была повториться и тогда гибель была их точно неизбежна. Но что случилось, то случилось и «Сума» стремительно уходила носом под воду, заваливаясь на левый борт.

Увидев это, Карпенко почти выкрикнул:

— Стрельбе дробь! «Быстрый»! Слышите? Стрельбе дробь! Товарищи! Поздравляю с победой! — он повернулся к Новикову, — как подойдем, дайте команду спустить на воду катера и поискать выживших. Хотя… двадцать минут в холодной воде, но пусть все равно поищут, вдруг найдут?!

Минут через двадцать пять «Трибуц» был уже на месте гибели японского крейсера. На воде плавали две перевернутые шлюпки, деревянные палки, щепки и прочий мусор. Несколько черных голов болтались возле одной из шлюпок. Чуть в стороне от них… Карпенко потер глаза и передал бинокль Новикову.

— Глянь, Александр Владимирович, или мне мерещится, или я вижу рыжего японца.

— Точно рыжий, Сергей Сергеевич, в рот ему пароход, а не плавает ли там у нас фигура повкуснее простого матроса?

— Сейчас узнаем… — майор перегнулся через ограждение крыла мостика. Внизу морские пехотинцы спускали на воду катер, — Сержант, слушай меня!

— Да?! Тащ майор? — отозвался сержант. — Слушаю?