Читать книгу - "Декомпрессия - Владимир Махов"

– Стой! Стой. Я скажу. Не надо.

– Видишь как надо спрашивать. – Врубель нацелил острие в центр испуганно моргающего глаза и убирать не собирался. – Теперь вопросы задавай.

– Где девчонка? – Маньяк малость ослабил хватку.

– Они все этажом выше, в такой же каморке. Но проход туда через нижний этаж. Через зал, где Партизан с ребятами.

– Далеко отсюда?

– Не так уж. Сначала наверх, потом по коридору до лестницы, а там вниз.

– Сколько вас?

– Десять.

– Не ври.

– Теперь десять! Без Вензеля. И еще двое уплыли за Стайером.

– Наша лодка где? – не удержался от вопроса Врубель.

– Там же, где и была. Кому нужно это барахло? Там же взять нечего… Маньяк, не убивай. Я же все сказал!

– Увидим. Теперь веди к Партизану. Чего насупился?

– Вам все равно не справиться. Вдвоем. Там еще пара ребят на лестнице.

– Разберемся. А теперь открой рот. Да пошире.

Маньяк задрал на парне куртку и резким движением оторвал от несвежей футболки полоску, скомкал тряпку и с силой вогнал в послушно открытый рот.

– Если все будет, как ты сказал, я оставляю тебе жизнь. Показывай дорогу.

Парень шмыгнул носом, пережидая, пока Врубель его же ремнем стянет руки за спиной.

В шахте лифта выл ветер. Прозрачные двери давно обсыпались. Битое стекло хрустело под ногами. В глубине глухо булькали капли, разбиваясь о черную поверхность стоячей воды.

Они прошли мимо лифта, свернули в холл с провалами вместо окон, заполненный ветром. По углам, в кучах сломанной оргтехники что-то копошилось. В разбитые окна – от пола до потолка – вливался рассвет. Серый, облачный. Отсюда, с высоты, особенно хорошо был виден затопленный город. Острова многочисленных крыш – треугольных, плоских, увенчанных шпилями. Серые, коричневые, грязно-зеленые – казалось, они плыли в тумане. Местами, в прогалинах, оставленных ветром, проглядывала мертвая поверхность черной воды. Чуть поодаль, у стены обвалившего дома, обнажившей десятки пустых бетонных коробок, торчали кроны утонувших деревьев. Самых высоких, крепких. Безлистые ветви, давно забывшие о смене времен года, обреченно отживали свой срок.

Первым шел Миклуха. Ноги его заплетались. Наступая ему на пятки, за ним следовали рулевой с дайвером. Они спустились по лестнице, заваленной гнилым мусором. У поворота парень остановился и вопросительно оглянулся на Маньяка. Тот понял его без слов. Кошачьей походкой он обошел парня и быстро заглянул за угол. Но и здесь были слышны звуки. Низкий храп, шорох, тяжелый вздох, – все выдавало присутствие отдыхающих после праведных трудов людей.

– Будешь паинькой, – приблизив губы к самому уху Миклухи, шепнул дайвер, – сохраню тебе жизнь. Как обещал.

В ответ парень истово закивал.

Дайвер вдруг сделал движение, словно его сейчас стошнит. В подставленную ладонь желтой слезой упала «стрекоза».

– Две минуты, – одними губами сказал Маньяк, глядя на Врубеля.

– Обижаешь, – тот уверенно округлил рот.

Дайвер вздохнул, отправил капсулу снова в рот и с натугой раскусил. Теперь в руку ему упала черная металлическая кнопка. В ту же секунду он сжал ее до выступившей капли крови между большим и указательным пальцами и, высунувшись, подбросил вверх.

Оглушительный свист, от которого едва не лопнули барабанные перепонки, накрыл зал со спящими людьми. Потом хлопнуло. Даже сквозь плотно зажмуренные веки, для верности закрытые руками, Врубель «увидел» ослепительную вспышку. Ему даже показалось, что он чувствует запах озона. Вспышка длилась секунд десять, потом стало темно и все стихло.

На всякий случай прикрываясь Миклухой как щитом, Маньяк вышел на лестницу. Но опасения были напрасными. Люди Партизана вповалку лежали среди обломков мебели. Глаза их были раскрыты. Они почти не дышали, парализованные, со свистом втягивая воздух в непослушные легкие. Кто-то зажал ремень автомата, кто-то успел потянуться к оружию. Сам Партизан полулежал на сломанном кожаном диване. В обрюзгшую щеку вдавился приклад АДС.

Не обращая внимания на главаря, Маньяк метнулся через зал к лестнице. Двух караульных на том «берегу» он нашел лестничным пролетом выше. Или почти. Бойцы, ошалевшие от свиста, успели спуститься. Как раз, чтобы попасть под действие «стрекозы». Один – немолодой уже человек сидел у перилл, безвольно раскинув руки. У его ног чернел ненужный автомат. Он смотрел на приближающего Маньяка, не мигая, и тому стало не по себе. Будь его воля, да людей побольше, он согнал бы всех этих подневольных неудачников в каморку. Или ранил. Словом, дал бы им второй шанс. Может, кто-то бы и воспользовался? А так… Они не оставили ему выбора. За две минуты всех не свяжешь. Или далеко не уйдешь.

Дайвер тяжело вздохнул. Прижал холодный ствол пистолета к высокому открытому лбу и нажал на спусковой крючок. Со вторым бойцом дело обстояло по-другому. Он упал лицом вниз. Маньяк выстрелил ему в затылок и несколько секунд наблюдал, как по мрамору расплывается темная лужа.

Темная лужа его благих намерений.

«Сами виноваты. Работорговля – не лучший способ заслужить себе авторитет», – шепнул в голове противный голосок. И Маньяк с ним на сей раз согласился.

Когда он спустился в зал, все было кончено. Не суетясь, не делая лишних движений, «рыцарь без страха и упрека», методично обходя лежащих без движения людей, делал прицельный выстрел в голову. Посреди заваленного трупами помещения стоял зеленый от страха Миклуха.

– Хорошая машинка, – напоследок наставив ствол на Партизана, удовлетворенно сказал Врубель. – И как раз обоймы хватило. Один патрон остался. Для тебя.

Он выбил из рук Партизана автомат. Наклонившись, шустро выудил из кобуры пистолет ТТ и нож из чехла на поясе, отбросил оружие подальше.

– Вроде все, – он повернул голову. – Он твой.

Дайвер шел через зал, напоминающий бойню. Отвратительно пахло гарью и свежей кровью. Казалось, что он слышит, как впитывается жидкость, заливающая все это барахло. Всюду стеклянные глаза, с последним укором взирающие на мир. И третьим глазом во лбу – черное отверстие с обугленными краями. Красные лужи, ошметки черепных коробок, стекающие по стенам.

Единственный оставленный в живых Партизан вдруг болезненно вздохнул и попытался подняться. И в тот же миг бешеным зверем к нему подскочил Маньяк. Он вцепился в отвороты куртки и притянул к себе трясущееся, покрытое пигментными пятнами лицо.

– Ты доволен, старик? – шипел он, брызгая слюной. – Теперь ты получил все, что хотел?

– Маньяк, я… – хрипел Партизан, но попыток освободиться не делал.

– Сколько тебе обещал за меня Стайер? Говори! – Маньяк остервенело встряхнул навигатора, так, что у того лязгнули зубы.

– Пятьдесят тысяч.

– Пятьдесят! И за эти деньги ты на старости лет продался работорговцу? Посмотри! Посмотри вокруг! – Дайвер вздернул не оказывающее сопротивления тело за грудки. – По пять тысяч за каждую душу! На твоей совести все будут! Слышишь?