Читать книгу - "Шанс? Жизнь взаймы - Василий Кононюк"

Шел домой, стараясь забыть это непередаваемое словами ощущение, когда кажется, что нектар всех весенних цветов коснулся твоих губ, и много мыслей крутилось в моей голове. Вопрос – подлец я или совсем даже наоборот – отложил в сторону как нерешаемый. С одной стороны, все счастливы, Мария, Богдан, и мне перепал кусочек украденного счастья. Или подаренного? А может, просчитанного? Для меня это был брак по расчету. Бывает ли счастье по расчету? Но с другой стороны, все, что было сказано, – это не мое, ничего я к ней не чувствовал.

Зато Богдан ее любит, просто сказать не способен, может, все, что сказано, – это озвученные мной его чувства, волны его эмоций, переведенные в понятные человеческому слуху слова. Так что оценить себя в этом эпизоде не получалось. Фактов, чтобы дать однозначный ответ, было мало. Вот когда жизнь добавит – тогда вернемся к этому непростому, но бесполезному вопросу.

Вопрос, как жить дальше, тоже не стоял. Передо мной стояла цель, цель почти невыполнимая, требующая полного самопожертвования и всей жизни – жизни, которую мне дали взаймы. Поэтому ею так легко было жертвовать. Чужое, не свое…

И жизнями тех, кто пойдет за мной, я тоже пожертвую не задумываясь, вернее, они сами это сделают. Известному индусскому поэту и мыслителю приписывают слова: «Самая великая идея не стоит пролитой слезы ребенка»[15], – помню, в молодости мне эта фраза очень нравилась. А когда стал старше, мне в голову пришел простой вопрос. А чего она тогда стоит? Назови цену, дружок. А если любая идея, в твоем понимании, ни хрена не стоит, так это касается и твоей идеи.

Так всегда с красивыми словами. Присмотришься незамыленным оком – одна туфта. А жизнь – она другая, она часто пахнет и потом, и кровью, и дерьмом. Да, этим тоже пахнет, несмотря на освежители воздуха. И ответ на вопрос, оправдывает ли цель средства, дан давно. И возникает этот вопрос только тогда, когда цель не достигнута, а значит, средства ее достижения были выбраны неверно.

Все эти мысли промелькнули и ушли. Но был еще один, самый дурацкий вопрос, который не давал мне покоя. Он возникал вновь и вновь, заставляя вспоминать нюансы и детали.

Может быть, этим вечером я увидел причину всего, что со мной происходит? Может быть, любовь этой девочки притащила мою душу в его тело, а ее детская мечта так завертела потоки причин и следствий, что после всей кутерьмы и крови этим вечером Богдан пришел к ее калитке и спросил: «Мария, ты замуж за меня выйдешь?»

Тогда получается, все мои великие идеи и планы – они тут просто в нагрузку. Побочное явление в исполнении этой детской девичьей мечты о царевиче-лягушонке, за которую судьбе заплачено самой дорогой ценой – слезой ребенка.

* * *

Утром собрал первую бригаду лесорубов: еще когда договаривался по бражке, у всех гречкосеев спрашивал, кто пару монет заработать хочет. Собрал две бригады по четыре человека – и сейчас, по льду замерзшей реки, первая четверка ехала одним возом, на котором лежали необходимые инструменты и шатер, а я показывал им дорогу на своей кобыле. Езды было не больше чем на час, единственное – это боялся пропустить нужную излучину: больно много ручьев впадало в нашу речку. Но Бог миловал, попали с первого раза. Привел я их на то место, где летом планировал соорудить первое водяное колесо и поставить лесопилку. Определив места, где складировать бревна, а где ветки и сухостой для дальнейшего отжига в уголь, разбили шатер и принялись осматривать лес. Еще вчера вечером, думая о сегодняшней работе, понял, что пора заняться метрологией. Поэтому с утра, выбрав пару палок, начал осуществлять революцию в измерительном деле.

Зная, что от кончиков пальцев вытянутой в сторону руки до противоположного плеча приблизительно метр, сделал первый в своей жизни эталон, отрезав нужный кусок от ровного куска орешника. Тонкую бечевку такой же длины сложил вдесятеро и нанес на эталон девять отметок. Оставив дальнейшую работу с эталоном на потом, изготовил несколько копий. Прикинув полную длину привезенных лучковых пил для будущей пилорамы с помощью нового измерительного инструмента, получил около метра сорока. Собственно рабочая часть была около метра длиной, и по двадцать сантиметров – полотно без зубьев с обеих сторон.

Остро стал вопрос с названиями новых величин. Не мудрствуя лукаво, назвал полученный эталон плечом. Мелкое деление назвал ладонью, которую в будущем поделю на пальцы.

– Смотрите, мужики. Валите только деревья толщиной не больше чем семь ладоней, вместе с корой. Если толщина меньше четырех ладоней, оставляйте: пусть дальше растет. Если видите, что дерево тонкое и кривое, – валите, к веткам складывайте, на уголь пойдет. Бревна режьте на куски по шесть плеч длиной, если короче выходит – значит, по пять, четыре или три. Куски меньше трех плеч на уголь пойдут. Все поняли?

– Так, а если дерево толще, чем семь ладоней, с ним что делать?

– Оставляй, пусть растет.

– Так оно уже тоньше не станет, чего его оставлять?

– От него ростки взойдут, такие же крепкие, как родитель, новый лес вырастет.

– Пока он вырастет, мы помрем давно.

– Иван, я тебе монеты плачу, чтобы ты языком молол или деревья пилил? Мы помрем – детям останется. Все, мужики, с Богом, начинайте помалу. Буду к вам заезжать. Сразу говорю. Увижу, что вместо работы лежите брюхом кверху, – монет не дам и атаману скажу, еще нагаек получите, что слово свое ломаете.

– О том даже не думай, Богдан, все по совести работать будут, как сговаривались.

– Еще раз говорю, мужики. Всяко может случиться, пойдет дерево не туда, куда думали, – бросай пилу, сам спасайся и товарища выручай. Пилу новую скуем – человека не скуешь. Бражку, пиво, вино увижу – сразу всех нагайкой домой выгоню, даже не просите.

– Да что ты заладил одно и то же – чай, не дети, сказали тебе уже раз: не будет тут браги. Мне что, тебе на кресте клясться?

– Ты, Петро, не горячись, эта работа горячих не жалует, схлынь чуток. Я, может, и молодой еще, но уже наслушался в достатке от таких, как ты. Кабы не знал, что у тебя пятеро на шее, мал мала меньше, сидел бы ты дальше в селе и бражку пил. Поэтому намотайте себе все на ус: кто слово свое сломает – пожалеет, что со мной связался. Мерку мою пусть каждый из орешника себе вырежет и каждое дерево меряет. Если все ясно, начинайте с Богом, день короткий, как начнет смеркаться, бросайте работу сразу. В темноте такой работы не ведут.

– Да езжай уже, Богдан, Христа ради, не кудахтай над нами, как квочка над цыплятами. Все будет добре, ты монеты на субботу готовь.

– Меня не будет, к матери зайдете, она вам монеты отсыплет. Пусть хранит вас Господь и святые заступники.

На лесоповал решил ответственным поставить Андрея. Пусть после тренировок с личным составом каждый день или раз в два дня, как обстановка диктует, садится на коня и скачет на лесоповал контролировать процесс. Дело нехитрое, но глаз нужен. Стоит бросить любой участок на самотек – дело развалится. Как только наши люди чувствуют, что за ними не наблюдают, так сразу начинаются чудеса.