Читать книгу - "Записки начинающего феодала - Сергей Кусков"

— Может ты его не любишь, может ты хочешь его со свету сжить, но я тебе не позволю убить своего человека, сука старая!

— Да как ты смеешь такое говорить, мальчишка!..

И бабка зашлась в рыданиях.

— Лавр! — позвал я, и отрок подошёл и оттеснил её от нас в сторону. Протестовать и перечить она больше не пыталась.

Анабель подошла к пациенту, и, говоря что-то тёплое и мягкое, практически влила в рот лекарство.

Пациент скривился. Было видно, хотел выблевать, но сдержался. Тут ещё и я с отроками нависал и довлел сверху, помогая принять правильное решение. Да и на самом деле жить он хотел сильнее, чем боялся далёкого бога. Зря старуха выскочила и буркалы выкатила.

— Что теперь? — спросил я, когда мы переступили порог дома в обратном направлении. Настроение было ниже нуля, ибо я не понимал, как с бухты-барахты решить такую проблему, как фанатики-священники. У нас церковь занимает не ту позицию, что здесь, и народ в целом просвещённый. Но если ничего не сделаю — просто потеряю графство. Фанатики кричат громко, люди пойдут за ними, а вот сделать им ничего толком не получится. Не убивать же их — только хуже будет, мучениками станут.

— Теперь будем ждать, — ответила Анабель. — У них у всех организмы сильные. И иммунитет очень сильный, другие не выжили. Даст бог — выздоровеет. Нет — нет. Я буду наблюдать, но сделать больше ничего не могу.

— Ну, хоть так. Шанс дала. Без тебя ему не долго осталось.

— Да, не долго, согласилась она. — Спасибо, Рома. Твоя заслуга в этом тоже есть. Я думала о пенициллине, но без поддержки «сверху», без предоставления оборудования и материалов, ничего бы не смогла. Одну-две дозы может быть и сделала бы… Для себя и родных. Но мы, надеюсь, сможим лечить миллионы.

— Со временем, — усмехнулся я. — Надеюсь.

Крестьяне, собравшиеся во дворе и за оградой, при нашем появлении раздались в стороны. Смотрели с неодобрением и страхом, и не знаю даже, чего больше. Я мог одним словом любого из них уничтожить, но с другой стороны я их хозяин, и народ от меня подсознательно ждал помощи и защиты, это не избыть.

— Что, уважаемые, как посевная? Всё засеяли? — решил я растопить лёд и начал работать по специальности — графом. — Всё ли удалось засеять? Как думаете, каков урожай будет?

Селяне подобрались, расслабились. Выдохнули с облегчением. Граф, интересующийся, как у них дела? Да это ж здорово! Ща мы ему такого расскажем!

И говорили. Жаловались. Хвастались. Лёд растаял. Обещали, что будут верно служить и хорошо работать. Я — что буду их защищать, скоро с сотней поеду в Приграничье, будем ждать степняков — набег скоро. Информация о том, что я не просто владетель их, а защищаю их бренные тушки от исчадий ада, степняков, вообще на ура ушла. Диалог с избирателями получился.

Всё могло закончиться благополучно. Анабель, собравшая привезённое с собой оборудование и переговорившая с роднёй пациента, уже закончила, вышла из дома и пошла к коновязи, тяжко вздыхая от перспективы снова трястись в седле. Я уже взял Дружка под уздцы и пешим шагом направился к воротам (посёлок маленький, но тыном обнесённый). Но вдруг навстречу нарисовалось это чудо.

— Приветствую, падре! — настороженно, но вежливо склонил я голову. Священники — это отдельное сословие, они не то, что ниже дворян, они как бы параллельны нам. Мы люди меча, они — божьи люди, воюют с происками нечистого молитвами, а также борются за наши души. С точки зрения философии хрен поймёшь, кто главнее. Но мирская власть у дворян, номинально как бы мы главнее, но на них власть наша не распространяется.

— Богохульники! Приехали Педро лечить? — ткнул он пальцем в скуксившуюся за моей спиной Анабель. Скуксилась она просто потому, что устала. Я оглянулся. Её существо вопиило: «Ричи, защити. У меня уже сил нет бороться с мракобесием». А как ты хотела, лапа? Ты — бельгийка, у вас в Бельгии такой хрени в своё время было хоть отбавляй.

— Да, падре. А вы против? — воспрял я. Ибо взяло зло. Да, мы над ними не властны, но… Я пока ещё ХОЗЯИН этих людей. Для понимания, этот больной Педро такой же мой, как Дружок, как любимый барбют. Как карета, замок, дом. Фактически падре попытался убить мою собственность. Моего коня. Или поджечь мой дом. Понятна аналогия? Причём насколько понимаю, это ЕГО личная позиция, епархия не давала такие чёткие инструкции всем своим настоятелям отфутболивать лекарей от паствы. Значит он попыткой поджога моего дома, убийством моего коня, не согласованным с епархией, вышел из под защиты церкви и… Превратился в мелкого разбойника. Логично, да? И мне так показалось. А значит что?

Правильно, я могу предъявить за его поступок епархии. И потребовать компенсации. Денег мне, конечно, не дадут, и даже пожурят, что божьего человека арестовал как какого-то татя, но и санкций мне никаких не отсыпят. Зато подумают своими тупыми умишками и не станут больше на мои земли неадекватов посылать. По-моему так.

В общем, как тот Винни-Пух под жужжажим деревом, я сделал выводы и решил поднять ставки в игре с церковью Ибо если они отсыпят порцию санкций, будет даже лучше — я смогу послать их на хер и не платить десятину. А её ой как не хочется платить. Потом конечно выплачу все долги, когда разбогатею. Но сейчас мне для становления графства на ноги нужен каждый центаво, нужен стартовый капитал, и взять его больше негде.

— Против ли я? — воспылал яростью сей человечище, а он харизматичный сукин сын! Меня от его воплей до костей пробрало, а крестьяне поспешили убраться от нас как можно дальше. — Ты делаешь противное богу, граф Пуэбло! Вмешиваешься в дела божьи! Врачевать надо не тела, а души, ибо тот, кто твёрд духом, может противостоять любым болезням!

— А я думал болезни от инфекций. От грязи, — издевался я, провоцируя его. — Руки там не помыли и яблоки съели после туалета. Или рану не обработали крепким вином, и от попавшей туда грязи воспаление пошло.

— Все болезни наши от грехов наших! — Кажется этот фрик реально верит во всю эту чушь. И медицина тут бессильна. Только спровадить его нафиг за границу графства, да со скандалом! А затем и ему подобными заняться. — За грехи ниспосланы нам болезни! — вещал он.

— Нет падре, — уверенно качал я головой, — болезни — от грязи. От микробов. Это проверенная информация. Но я соглашусь с тобой в том, — я старался говорить как можно громче, чтобы спрятавшиеся за всеми окрестными заборами селяне слышали, — что на всё воля божья. И сейчас господь послал рабу своему Педро спасение в лице вот этой вот лекарки, — указал на Анабель. — Может она спасёт его, может нет — вот тут будет уже бог решать. Но он дал ему шанс. А ты, морда священская, его этого шанса лишал!

— Да как ты смее… — попытался вякнуть этот артист, но на меня, дитя двадцать первого века, перевидашего всяческих шарлатанов и знающего, как работает актёрское искусство, это не действовало.

— Молчать! — рявкнул я, что даже мои отроки вжали головы в плечи. — Ты, сукин сын, хоть понимаешь, что сделал? Ты, собака такая, попытался лишить меня своей собственности! Убить принадлежащего мне человека! Или скажешь, это епархия приказала гнать от людей лекарей и не давать им лечиться? Ну, епархия издавала такой указ?