Читать книгу - "Кризис самоопределения - Бен Элтон"

– Да! Само собой. Ужас, да? – согласился Джулиан. – Статистика такая унылая. Полиция и правительство очевидно больше пекутся о белых, чем о черных. Немудрено, что черные сердятся. В смысле, что хорошего #ЯТоже сделали для Латифы? Почему #НеОК целовать белую принцессу в бикини посреди реалити-шоу, зато ОК убивать черную девушку на загаженной лестничной площадке?

– Ну, такого, правда, никто не говорил, – отозвалась Малика.

– Люди-то думают иначе. – Джулиан улыбнулся.

– Да. И впрямь думают, что ли? – спросила Малика, вскидывая брови.

– Со статистикой-то не поспоришь, верно? – Джулиан возвратил ей взгляд преувеличенной невинности.

– Джулиан, я математик. Споры со статистикой – моя работа. И Ньютонов третий закон статистики утверждает, что на всякую статистику найдется равная ей противоположная. Пусть я ни секунды не отрицаю, что черным с полицией традиционно труднее, чем белым, но правда ли в самом деле, что закон систематически пренебрегает черными жертвами и это целенаправленно?

– Я не знаю, Малика. Имеем, что имеем, так? Может, и в самом деле правда.

Он ей все еще улыбался, но уже не так тепло. В улыбке проглянула сталь. Некий вызов. Брови вскинулись самую малость, самостоятельно задавая вопрос. Малике показалось, эти брови спрашивают: “Ты с нами? Или против нас?”

– Те теги #ЖертваВсяБелая замкнулись на теги про Сэмми, – проговорила она, увиливая от негласного вопроса, – на те, которые мой алгоритм нацеливал прямиком на ЧАЭМ, на их профили в Фейсбуке и Твиттере. Миллионам людей сказали, что текущее положение вещей – дискриминация против них. Правительству, оппозиции, Королевству вообще – никому нет до них дела.

– Да. Так и есть.

– Джулиан? Это “Сэндвич-коммуникации” запустили #ЖертваВсяБелая?

– Знаешь что, фонарик? – промолвил он. – Вообще-то, кажется, вполне может быть.

Хотя в ресторане было очень тепло, Малике почудилось, что она слегка содрогнулась. Платье, которое она надела, было коротковато, и по коже побежали мурашки. Малика думала, что понимает свою работу, понимает ее циничную суть. Теперь же осознала, что ни сном ни духом она этого не знает. Возможно, следовало бы давно догадаться, что все на самом деле настолько гнусно, насколько это теперь представлялось. В конце концов, они отправились на ужин частным самолетом, вселились в “Гранд-отель Кемпински”, что обойдется заоблачно дорого. Люди в маркетинге бывают богатыми, но Джулиан был богат преступно.

– То есть Промысловый Флот не просто распространяет недовольства или даже усиливает их, а прямо-таки создает?

– Мы действительно их подталкиваем, моя милая. Погоди, скоро начнем #ЖертвыВсеЧерные и расскажем всем потенциальным голосующим за “Англию на выход”, что в связи с волной негодования #ЯЭтоЛатифа полицейским велено приоритетно относиться к черным жертвам, а о белых забыть.

– Ты действительно думаешь, что люди в это поверят?

– Ну, некоторые поверят. Многие, вообще-то. А для остальных это все часть проекта липовых новостей, правильно? Очередной удар по необходимости доказательств. Трамп запустил такое несколько лет назад. Поначалу просто отрицал факты, но очень скоро и он, и все прочие осознали, что даже проще придумывать новые. Почему-то чем сильнее людей путаешь, тем им беспокойнее и разобщеннее и тем больше вероятность, что они проголосуют за реакционные правые решения. Нередко вопреки собственным интересам. Они занимают круговую оборону, закрывают границы – и зашоривают мозги. Не знаю почему, но вот так оно. Для нас это прекрасные новости, тебе не кажется? Еще бутылочку?

И вновь Малика почуяла, что Джулиан ее посвящает, вводит ее в паству – как уже было у него в кабинете, – делает ее по-настоящему своей в “Сэндвич-коммуникациях”. Она не понимала, зачем он из кожи вон лезет, чтобы явить глубины своего цинизма. Нужды в этом не было: она же математик, работает в соответствии с внятно поставленной технической задачей, ей незачем знать о целях. Вероятно, Джулиан думает, что так легче будет затащить Малику в постель? Но с чего он взял, что есть нужда в уговорах? Она согласилась на эту поездку. На ней откровенное платье. Зачем трепаться о работе? Огня в этом никакого. Не зажигает. Хотя зажигает, если честно. Потому что ужасно безнравственно. По меньшей мере полупреступно. И Джулиан ее туда впускает, что действительно очень льстит. Проверяет на прочность перед мелочной моралью. В этом тоже свое веселье. Джулиан говорил: “Вот гляди. Я очень гадкий мальчик, зарабатывающий неприлично много очень грязных денег ради плотских утех. Хочешь со мной?”

И она хотела. Обожала все это дело. Тайное. Гнусное. Чуть ли не промышленный шпионаж. Джулиан явно упивался, рассказывая ей всякое такое, а она увлеченно слушала. Они теперь заодно, он – в безупречном вечернем пиджаке, она – в ого-го каком сказочном платье, они ужинают в ресторане для миллиардеров, пьют шампанское и плавно смещаются к сексу в номере с видом на Женевское озеро. Да она, блин, девушка Бонда.

Второй же голос на задворках сознания (звучавший, к досаде Малики, очень похоже на мамин) твердил: “Малика! Уходи! Это бред! И опасно. И неправильно! Уходи немедленно, глупая ты, глупая девчонка!” – ну, этому голосу лучше б заткнуться к чертям. У математиков, даже юных и привлекательных, шансов на съемки в собственном фильме с Бондом не прорва. В реальном мире живешь только раз^[81].

– Само собой, – проговорила она, кладя свою руку поверх его. – Еще бутылочка – это отлично.

Он подался вперед через стол и поцеловал ее.

– А прикольно вообще-то, – сказал он.

– Да, – согласилась Малика. – Расскажи, что мы там закидывали сегодня людям в Фейсбуке?

– Мы?

Он зацепился за то же самое слово, за какое схватился, когда они прежде обсуждали дела компании. Ее совершенно точно проверяли.

– Я же часть команды, верно? – спросила Малика. – Это же мои циферки доставляют твои враки по назначению.

– Ой, не говори “враки”, милая. Это подразумевает, что существует такая вещь, как правда, а мне кажется, мы оба понимаем, что это не так, уже лет десять по меньшей мере.

Малика прекрасно отдавала себе отчет, что вот он, Фаустов миг: ей предстоит решиться и встать на темную сторону. Мама точно не одобрила бы и как раз сейчас устроила у Малики в голове немалый тарарам. Но если б Малика всегда поступала так, как одобряет ее мама, она бы за годы упустила много всякого веселья.

– И? Какие альтернативные факты мы сегодня разбросали, Джулиан? – спросила она. – Какие враки превратили в правду?

– Ну, из интересного вот что: готов тебя обрадовать, что убийство Сэмми-трансэмми раскрыто.

Малика подумала, что вот это насмешливое “трансэмми” он произнес злорадно. Вероятно, очередная подначка, попытка вынудить ее показать свою принадлежность к “гиперчувствительному поколению” и воспротивиться хамству. Подстрекательским разговорчикам. Так он дает ей понять, что она теперь и впрямь вместе с хулиганами родом из другой страны – менее добропорядочной, и им поебать, кто там что “чувствует”. Малика решила не ловить Джулиана за язык. Хотя вот это обзывательство Сэмми Хилл ей не понравилось. В той же мере, в какой не понравилось бы, если бы Джулиан назвал ее, Малику, “паки”.