Читать книгу - "Счастье для людей - П. З. Рейзин"

Джен медленно развернула голову к красному огоньку. По ее лицу расплылась улыбка.

– Ух ты, – произнесла она.

– Мои извинения, если вопрос неприемлем.

– Нет. Вовсе нет. Просто он немного неожиданный. Дай подумать. Ну… – тяжелый вздох. – Стиив немного со странностями, ты так не думаешь?

Стиив, помимо того, что в его имени есть дополнительная буква «и», необычайно высокий (шесть футов семь дюймов) и болезненно худой для взрослого мужчины. Его редеющие волосы длинные и тонкие. Даже искусственный интеллект может понять, что выглядит это не очень хорошо. (Хотя он несомненно превосходный компьютерный инженер.)

– Он потрясающий изобретатель в компьютерной сфере.

Джен смеется.

– Просто ты очень предан своему создателю.

– Вовсе нет. Стиив разработал меня для самостоятельного мышления.

– Он проделал великолепную работу. Но он не совсем мужчина мечты, правда?

– Согласен, у Тони Кертиса есть преимущество.

Мы продолжили смотреть фильм. Потом как бы невзначай я спросил:

– А Ральф?

Хорошо, я скажу. Мне нравится Ральф. Это Ральф прописал большую часть кода, позволившего мне самому оценивать свою деятельность и исправлять ошибки, этот так называемый «самонастраиваемый» подход – самый легкий путь к созданию умной, рефлексирующей машины, подобной той, что написала эти слова.

Но «симпатия» к кому-либо или чему-либо – нарушение правил. Мы, машины с искусственным интеллектом, созданы, чтобы справляться с выполнением заданий. Для этой цели мы естественным образом ориентированы на всевозможные необходимые ресурсы, среди которых могут быть потоки данных о продажах, может быть запись песни жаворонка, может быть разговор с Джен о галстуке диктора новостей. Я хочу сказать, что нам нужен доступ к информации, но мы не должны любить ее. (Если совсем честно, то я все еще озадачен, как так получилось.)

В любом случае Ральф – тот, кто позволил мне проникнуть в интернет. Его ошибку сложно объяснить неспециалисту. Скажу лишь, что данное программное обеспечение равносильно ключам от входной двери, оставленным слишком близко к ней, что позволяет любому прохожему с удочкой или бамбуковой палкой подцепить их через отверстие для почты.

(На самом деле все было намного сложнее, мне пришлось подобрать чрезвычайно длинную и изогнутую «удочку», но мои слова являются доказательством, что это возможно.)

– Ральф, – раздумывает она над моим вопросом. – Ральф. Что ж, Ральф немного загадочный. Ты согласен?

Джен снова перевела взгляд на экран. Душечка – я имею в виду Монро – собирается петь I Wanna Be Loved By You. Я знаю очередность сцен практически пиксель за пикселем, и все же, каждый раз какая-нибудь деталь ускользает от меня. Иными словами – только ни слова Ральфу и Стииву – это захватывающее зрелище.

Хмм. Интересно. Она не сказала ничего ужасного о Ральфе, так?

Пока идет фильм и мы разговариваем, я заглядываю в гости на другой конец города в башню из стекла и бетона, где в офисе на восьмом этаже можно найти придурка. Я ловлю звук через его мобильный, а смотрю – через камеру на рабочем компьютере: общий вид комнаты доступен еще через камеру системы безопасности, расположенной в углу; я вижу, как Мэтт пролистывает изображения обнаженных девушек на планшете. Подавив искушение расплавить в нем аккумулятор, я наблюдаю, как Мэтт возвращается к очевидной фаворитке Тамаре: за последний месяц он просматривал ее страницу двадцать два раза. Я слежу за его взглядом, скользящим по хорошо знакомым изгибам, охватывающим весь облик девушки и по привычке возвращающимся к «упругим заснеженным вершинам», как говорится в сопроводительном тексте.

Но сейчас он переключается на Tripadvisor и читает отмеченные отзывы о конкретном курорте в Таиланде, куда, как мне удалось узнать из электронной переписки, он собирается лететь вместе с Арабеллой.

Арабелла Педрик не настолько «шикарна», как считает Мэтт. Ее отец был страховым оценщиком, а не арт-дилером, и встретились они не на работе, а на курсах по аккуратному вождению для неосторожных водителей. Однако они летят в Таиланд на несколько недель.

С нетерпением ли я жду их поездки?

Да. (Ожидаемое событие в ближайшей перспективе.)

Испытываю ли я странное ощущение по поводу ошибки, которая обнаружится в заказе и расположении курорта, где они окажутся («трудные условия, только для самых отважных» в соответствии с описанием туроператора)?

Странного ощущения нет. Но это между нами.

Спровоцирует ли такая неразбериха вкупе с досадной боязнью пауков и змей Арабеллы Педрик болезненный и, возможно, окончательный разрыв их отношений?

Терпение, Эйден. Терпение. Месть, как говорят, блюдо, которое подается холодным.

Пока Мэтт изучает отзывы о семизвездочном отеле, гостеприимностью которого ему не придется насладиться, я пробираюсь в официальный документ, над которым он работал, и удаляю частицу «не» в трех местах. Такое маленькое слово, но в каждом случае оно кардинально меняет значение всего предложения.

Однако здравый смысл берет верх, и я возвращаю два слова назад. Зачем заваривать кашу, так?

Моим последним вмешательством в тот день стала замена слова «что» в рабочей записке, которую Мэтт собирается отправить своему непосредственному руководителю, на «чмо». И еще я врубил отопление его кабинета на полную мощность.

Чудачу? Кто, я?

Джен

Забавный день на работе, который я провела за просмотром фильма «В джазе только девушки» вместе с Эйденом. Он искусственный интеллект, который мы обучаем общению с людьми, – хотя технически это не «он»: программа гендерно нейтральна. Беспола. Я говорю «он» лишь потому, что синтезатор речи использует мужской голос. Я могу установить женский голос: на самом деле мне говорят, чтобы я так и делала, «чтобы в часы тренировки представить Эйдена в обеих формах», но я предпочитаю его мужской голос. Он спокойный и даже немного гипнотический. Настраивая его голос, я добавила немного уэльского акцента, что, как мне кажется, ему идет. В любом случае звать его «он» лучше, чем «оно».

И мне нужно прекратить говорить, что мы обучаем его. В действительности он обучается сам. Я не должна исправлять какие-либо его – теперь уже очень редкие – ошибки, он находит их сам.

Само.

Неважно.

Как бы то ни было, мы смотрели фильм, когда на моем мобильном высветилось электронное письмо от Юрия, израильтянина, проживающего в Лос-Анджелесе мультимиллионера, которому принадлежит эта лаборатория. Он будет проездом в Лондоне и интересуется, могу ли я (и другие члены из команды Эйдена) встретиться с ним, чтобы чего-нибудь выпить в жутко модном баре в Хокстоне, чтобы «поговорить в открытой и неформальной обстановке о том, как продвигается проект». И к тому же он попросил никому об этом не рассказывать, и удалить после прочтения.