Читать книгу - "Assassin’s Creed. Origins. Клятва пустыни - Оливер Боуден"

Наутро я проснулся от тоски, которая, казалось, пропитала даже воздух в моей комнате. Сон и явь еще оставались неразделимыми, и несколько минут я выкарабкивался из остатков сна. Я лежал, пытаясь понять, чтó не так и почему мой мир вдруг изменился, став настолько чужим. Пока…

Пока не вспомнил.

Тогда все встало на свои места.

Я вспомнил мать, стоявшую со скрещенными на груди руками и поджатыми губами. Материнские глаза пылали. Возле дома топталась на привязи отцовская лошадь. Отец успел ее навьючить. Я смотрел на седельные сумки, и перемена в нашей жизни становилась все ближе. Понимание этого было сродни удару ниже пояса.

Я посмотрел на Айю. В ее ответном взгляде мелькнула тревога. Потом из дома вышел отец. Увидев собравшихся односельчан, он ненадолго замер, покачал головой, а затем продолжил собираться в дорогу.

– Ахмоз, – произнес он, обратившись к моей матери, однако не встретил у нее понимания.

Подошла Рабия и что-то шепнула отцу. Судя по лицу женщины, ответ отца ей не понравился. Рабия и моя мать явно думали одинаково. Она мотала головой, пытаясь этим жестом урезонить отца. Бесполезно. Отец не обращал на Рабию никакого внимания. Он даже не позвал ее в дом, чтобы поговорить наедине. Ему надо было выезжать, и немедленно.

Сборы окончились. Отец поцеловал мать, потом обнял меня так крепко, что секунду я не мог дышать. Разжав руки, отец похлопал меня по плечу. Вот и все прощание.

Отец вскочил в седло. Толпа затихла.

– Ты приносил клятву, Сабу, – сказала Рабия.

Она вдруг успокоилась, словно приняла этот поворот событий.

– Рабия, я приносил много клятв, – ответил отец.

– Кто теперь защитит Сиву? – послышался голос из толпы.

– Когда меня здесь не будет, вам понадобится гораздо меньше защиты, – сказал отец.

Развернув лошадь, он проехал мимо расступившихся односельчан и направился к границам оазиса, прочь из Сивы.

Я помнил цокот копыт его лошади. Жители Сивы стояли по обеим сторонам дороги, глядя на покидавшего их отца и пытаясь разгадать смысл его прощальных слов. Я же пытался разобраться в своих чувствах, которые переполняли меня, пока я наблюдал за тем, как отец и лошадь превращаются в точку. Но так ничего и не понял. Сегодня, подняв голову с постели, я рассеянно оглядывал комнату и не узнавал ее. Ясности в чувствах тоже не прибавилось.

Мать уже встала. Взяв кувшин с водой, она прошла на задворки дома, где вдоль стен росли молодые фиговые деревца. Их верхние ветви смыкались, защищая дворик от лучей утреннего солнца. Мать сидела на крыльце, поджав колени, обтянутые полотном платья. Кувшин болтался в ее руке, рискуя выпасть. Я подошел и молча сел рядом. Мать вяло улыбнулась. Удалось ли ей ночью хоть немного поспать?

– Он вернется, – сказала мать. – Об этом можешь не волноваться.

– А что будет с нами?

– Жизнь продолжается, – ответила мать, сопроводив слова коротким сухим смешком. – Подожди, мы привыкнем жить без него, и даже удивимся, когда он вернется.

– Почему отец уехал?

– Не знаю, – вздохнула мать. – Он не захотел мне сказать. Но в его глазах я видела тревогу.

– Было ли это как-то связано с Менной?

Услышав это имя, мать сразу посуровела. Она погрузилась в свои думы. Я ей не мешал, также предавшись размышлениям. Наконец мать тряхнула головой.

– А что, если было? – наконец спросила она.

– По крайней мере, тогда в отъезде отца появился бы смысл, – сказал я.

– Может быть. – Мать поднесла кувшин к губам, потом опустила на ступеньку. – Думаю, в таком случае тебе стоит повидаться с Рабией.