Читать книгу - "Варяг. Доблесть воина - Александр Мазин"

Князь-воевода снова вздохнул. Илья знал: больно ему от того, что погиб Святослав в самом начале своей великой славы. Раны, полученные батей на острове Хортица, в последнем бою Святослава, зарубцевались. Все, кроме этой. Эта, в душе, не заживет никогда.

А князь-воевода между тем продолжил:

– Как не стало Святослава, у Киева с Черниговом сразу не заладилось. На стол киевский воссел Ярополк. Молодой, властный, нетерпимый. И первым делом начал давить Фарлафа. Мол, он великий князь, а все остальные – данники. К самому Фарлафу у него вражды не было, просто тот из сильных князей был самым близким. Фарлаф, может, и уступил бы, но уж больно дерзко с ним Ярополк говорить начал. Негоже так с тем, кто трех великих князей киевских пережил и полста лет твердой рукой княжит. Ярополк же не только данью Фарлафа обязать хотел, еще и мытное право пожелал забрать. Свенельд, пока еще в доверии был, Святославовича как мог урезонивал. Но потом в глупой стычке погиб его младший брат Олег, и Ярополк тут же обвинил в смерти брата Свенельда и выставил воеводу из Киева. Нашему роду от этой опалы только прибыток вышел. По праву супружества стал твой брат Артём Уличским князем. А вот Ярополк решил, что отныне нет над ним никого, кроме Бога. Теперь он если и слушал кого, так только жену свою Наталию, которую Владимир после себе забрал. А Наталия – ромейка. У них, сам знаешь, все под Автократором ходят. Вот и Ярополк себя таким возомнил. Автократором. И Фарлафу прямо заявил: или кланяйся, или пеняй на себя.

Вроде правильно решил. Надо было ему тогда с Черниговом срочно определяться. Потому что свара его с Владимиром уже началась, так что иметь под боком врага было опасно, а дружбы у них с Фарлафом после всех обид точно не получилось бы. В общем, решение правильное, но… Если бы Ярополк действительно двинул дружину на Чернигов. А Ярополк, как обычно, ограничился словами, и в результате, когда Владимир подступил к Киеву, Фарлаф и не подумал его поддержать. Впрочем, будь Ярополк порешительней, он бы и без Чернигова с братом справился. Да и Владимир не стал бы против него идти. И тогда, как знать… – Князь-воевода задумался.

Илья его не торопил. Ему было очень интересно. Илья был мальцом, когда сошлись в битве брат с братом. Притом, насколько мог судить Илья, все преимущества были как раз у Ярополка. И сил побольше, и люди надежнее. Сойдись они в чистом поле, скорее всего, побил бы Ярополк Владимира. А уж из-за киевских стен старшего брата достать не было у Владимира никакой надежды.

И тут вдруг Ярополк сам оставил Киев и постыдно бежал, бросив и стольный город, и верных ему людей на милость Владимира. И не союзников искать, а в малый град Родню. Там он и просидел без толку, пока полгорода с голоду не перемерли.

А как нечего жрать стало, прибежал к брату мириться… И был убит наемниками боярина Блуда. Владимир, надо отдать ему должное, Блуда изгнал… наместником в Новгород.

– Владимир Фарлафа поначалу прижимать не стал, – продолжал между тем батя.

Незачем. Всем и без того было понятно, за кем сила и удача. Киевский князь ромейскую кесаревну в жены взял, а у Фарлафа второй сын со всей семьей от болезни в один месяц умерли. Остался один Акун. И других не будет: стар Фарлаф, постарше меня. В общем, побежали от него люди. Вон даже воевода черниговский Претич к Владимиру перешел. Так что ни к чему Владимиру Фарлафово княжество силой забирать. Подождать немного – само в руки упадет. Хочешь что-то спросить?

– Хочу, – кивнул Илья. – Зачем я Фарлафу, мне уже понятно. Хочет свою удачу нашей подкормить. А нам-то зачем с неудачником дело иметь?

– Удачники, неудачники… Ты, сын, христианин, а говоришь, будто язычник.

Илья смутился, а князь-воевода продолжал:

– Муром – не такой уж маленький город. Побольше нашего Морова. И ты – не только мой сын, но и гридень великого князя. И останешься им, даже если принесешь клятву верности Фарлафу, а ты, замечу, ее приносить не станешь, потому что я буду против. И Фарлаф это понимает. И что же получается? Киевский гридень становится наместником такого важного города в княжестве Черниговском?

Илья задумался ненадолго, потом сказал:

– Бать, а если наоборот всё? Если Фарлаф как раз и не забыл о том, что я – киевский гридень?

– Умно! – похвалил князь-воевода. – Вот это уже я упустил. Если так, то выходит, что, приглашая тебя, он Муром Киеву под покровительство отдает? Занятно. Что ж, скоро мы узнаем, кто прав.

– Спросишь Фарлафа?

– Нет. Хотел бы он правду сказать, сказал бы сразу. Можно, конечно, Претича порасспросить. У него в Чернигове полно родни осталось. И все не на последних местах. Да скоро все само выяснится.

– И как же?

– А вот потребует с тебя Фарлаф клятву верности, тогда я прав. А не потребует…

– Тогда – я?

– Нет. Тогда придется еще немного подождать, поглядеть, какой Фарлаф следующий шаг сделает. Ну что, заинтересовался? Пойдешь наместником в Муром?

– Сначала в поход, – уклонился от немедленного ответа Илья. – Мало ли как там сложится…

– Согласен, – одобрил князь-воевода. – Вдруг ты там такой подвиг совершишь, что тебя великий князь собственным княжеством пожалует.

Оба засмеялись. Илья искренне, а вот Сергей Иванович – не совсем. Он помнил, что Илья не только гридень Владимира, но и рыцарь Болеслава Храброго. И наверняка неспроста Болеслав Илью рыцарскими шпорами наделил. Есть у него на парня свои планы. Но грузить этакими допущениями Илью Сергей Иванович не стал. Парню и без того есть над чем поразмыслить.

– Ты, главное, доблесть бездумную не выказывай, – попросил он сына. – А то знаю я тебя! Чуть что – и один на сотню галопом.

Илья хмыкнул. Такая репутация льстила его самолюбию.

– Бать, ну что ты говоришь?! Разве бывает доблесть бездумной? – запротестовал он.

– Еще как бывает! – заявил Духарев. – Что, по-твоему, есть доблесть воина?

– Да это и есть! – воодушевился Илья. – Чтоб на врагов без страха, невзирая ни на что!

– Это, сын, доблесть ульфхеднара, грибов нажравшегося. Доблесть воина не в том, чтобы погибнуть в бою, а в том, чтобы жить, сражаться и защищать своих. И тут уж – себя не щадя.

– Мертвые сраму не имут, да? – вновь оживился Илья.

– Да. Но только когда другого выхода остановить врага нет. Потому что ты-то умрешь, а те, кого ты защитить должен? С ними как? Ты – мертв, а они в руках у ворога. Вот это и есть срам.

Илья попытался осмыслить сказанное, потом спросил:

– Что же, всех подряд защищать?

– Зачем всех? Я же сказал: своих.

– А кто тогда – свои?

– А на это, сын, ты мне ответь! – потребовал Духарев.

Илья задумался.

– Род наш?

– А еще?

– Други мои. Еще те, кто в землях наших живет.