Читать книгу - "Абсолютные миротворцы - Олег Дивов"

Тигр ему на территории не был нужен даром, но избавиться от гостя следовало деликатно – утихомирить и оттащить как можно дальше. Оттащить… Первый вспомнил про волокушу и позвал Шестого.

Шестой не отвечал. Он уже второй месяц не отзывался по радиоканалу, вероятно, у него был неисправен передатчик. Шестой чётко исполнял свои обязанности, не нуждаясь в дополнительном руководстве, и Первый наметил ремонт на период сезонной профилактики, когда так и так придётся вскрывать лесника. А теперь на пустом месте выросла проблема. Первый запомнил это и сделал вывод: что сломалось – чини сразу, не откладывая…

«Зафиксировать и ждать – понял», – ответил Седьмой.

Тигр наконец стряхнул енотовидную собаку, та упала наземь, сразу упала духом и опять притворилась мёртвой. Тут бы ей и амба, но внезапно из леса прямо тигру под ноги выскочил молодой волк с лопатой в зубах.

От волка одуряюще несло свежим комбикормом.

Шатун очнулся и со свистом принюхался.

Тигр от неожиданности припал к земле и грозно зарычал.

Волк от неожиданности уронил лопату прямо на енотовидную собаку.

Енотовидка мигом ожила, мёртвой хваткой вцепилась в лопату и вместе с добычей рванула в чащу. Лопата застряла в подлеске, зверёк выплюнул её и был таков.

Тигр обалдело таращился на волка, втягивая носом волшебный запах.

«Так вот ты какая, самая вкусная на свете еда», – подумал тигр.

Волк увидел, что ему обрадовались, и это неспроста. Он развернулся и задал стрекача. За ним, напрягая остатки сил, увлекаемый запахом пищи, бросился шатун. Следом метнулся было тигр, но тут на него внезапно напрыгнули с четырёх сторон и ухватили цепкими железными лапами.

А из леса выбежал ещё один робот. В манипуляторах он сжимал лопату.

Шестой сразу понял, что перед ним крупный и опасный хищник, совсем лишний на территории, и принял решение немедленно гнать хищника отсюда путём запугивания.

Тут к месту событий проломился сквозь чащу робот-охранник.

Умей он удивляться, его бы хватил удар. Картина ему открылась, мягко говоря, необыкновенная.

Четыре железных паука растянули царя зверей во все стороны за четыре лапы, а пятый стоял у тигра перед носом и лупил его по морде лопатой.

Царь зверей сносил экзекуцию молча, безвольно свесив хвост. Кажется, хищника разбил паралич воли на почве когнитивного диссонанса. Не исключено, что тигр впервые в жизни осознал себя едой и теперь потихоньку свыкался с этой новой парадигмой.

Охранник, даром что здоровый, был сравнительно умён и первым делом попытался связаться с коллегами. Увы, они числились по разным ведомствам и работали на несовпадающих частотах. Использовать аварийную волну у «рядовых» лесников не было полномочий, зато на ней охранник поймал их старшего – Первого.

Они друг друга не поняли.

У них не вышло идентифицироваться по серийным номерам, коды организаций тоже ничего им обоим не сказали, Первый спросил: «Из какого ты Лесничества?» Охранник не сумел ответить. Когда-то в незапамятные времена их проектировали и собирали разные подрядчики, каждый со своей номенклатурой. Дальше у Первого оказалось местное подчинение, а у охранника федеральное. Ведомства обязаны были «познакомить» своих сотрудников и обеспечить взаимодействие, но не успели, а потом всем стало не до того. Лесничество и База работали сами по себе, их подопечные не пересекались на местности, им нечего было делить и незачем общаться до нынешнего дня.

Ну вот, встретились два одиночества.

Они не могли ни о чём договориться. И уже не имело значения, каков у обоих интеллект. Потенциально и в теории им вроде бы ничего не мешало наладить контакт, взаимообучиться, расширить границы своего мира, освоить новые понятия, стать эффективнее и в конечном счёте умнее – ничего, кроме одной малости. Два робота не сумели, для начала, обозначить себя, дать себе имя, понятное другому, имеющее смысл в его системе координат. Объяснить, кто они такие и зачем они тут.

Они не способны были начать диалог. Первый видел охранника чужаком, вторгшимся на территорию, и хотел, чтобы тот немедленно убрался. Охранник видел, что банда Первого мучает тигра, – и требовал, чтобы немедленно прекратили, иначе он примет меры. Первый не понимал, какая между охранником и тигром связь, поскольку чужак не принадлежал ни к одному Лесничеству, а значит, не мог ухаживать за животными. А охранник, умей он задавать себе вопросы, наверняка бы задумался, куда здешние роботы подевали своих тигров, какое за этим кроется преступление и не пора ли тут всех задержать.

Первый не догадывался, что его Лесничество – экспериментальное и теперь навеки единственное. А охранник вообще не знал, что Лесничество существует.

Он бросил попытки чего-то добиться от Первого и перешёл к активной обороне.

Тем временем молодой волк, петляя, как заяц, в надежде сбить шатуна со следа, добежал до волокуши. Он хотел предупредить стаю, что сюда вот-вот припрётся огромный страшный зверь и отнимет всю еду, но остановился и только глаза вылупил.

Стая, давясь и чавкая, жадно поедала комбикорм.

Вместе со стаей давился и чавкал упитанный бурый мишка.

Еды оставалась ещё целая куча, и на вершине этой кучи сидела енотовидная собака.

Она тоже давилась и чавкала.

Судя по следам у волокуши, тут сначала пытались разобраться, кто в лесу главный, немного побегали-попрыгали и даже слегка поломали подлесок, но вскоре запах еды уравнял всех.

Енотовидная собака, не переставая жевать, равнодушно оглянулась на молодого волка через плечо.

Раздалось тяжелое пыхтение, и из леса вылетел шатун.

Не сворачивая и не издав ни единого лишнего звука, он с разбегу воткнулся мордой в комбикорм, уйдя в него по уши.

Куча развалилась, и с неё упала енотовидная собака, тут же на всякий случай притворившаяся мёртвой.

Волки и медведь отскочили назад, приняли угрожающие позы и зарычали, словно одна стая.

Шатун не обратил на них внимания. Он жрал. Он давился и чавкал. Перед ним была еда, много еды. Это было спасение, это была жизнь.

Волки и медведь переглянулись, будто старые знакомые. Собственно, они знали друг друга по запаху, их пути изредка пересекались, но конфликта интересов никогда не возникало, как, впрочем, и желания познакомиться ближе. Зимой с голодухи, когда совсем край и мысль о еде сильнее инстинкта самосохранения, волчья стая может и в берлогу сунуться за парной медвежатиной. Но какая тут голодуха, теперь-то. Вот она, еда, на всех хватит.

Волки и медведь дружно шагнули к волокуше и продолжили обед. Шатун обозначил своё неудовольствие, издав невнятное ворчание сквозь набитую пасть. Он обязан был припугнуть местных хотя бы по статусу, как впёршийся в их угодья завоеватель, великий и ужасный.

Потому что нельзя просто так взять, припереться и начать тут жрать опилки, если ты не великий и не ужасный.