Читать книгу - "Хозяин - Василий Коростелев"

Совхоз – это самый крупный поселок, там до трехсот человек только взрослых обитает, богато живут: большая конюшня, мельница, две кузницы, лавка с товарами, даже трактир открыли, и дружина человек в двадцать имеется. Ведут себя по отношению к соседям довольно нагло, у ближайших, с Рябинового хутора, оттяпали заливной луг и, сколько старшие ни лаялись, не отдали. Теперь для своих пары лошаденок и десятка коров рябиновским приходится сено вдалеке накашивать. А у нас в поселке совхозские чуть у Азиза лошадь не отобрали… Дед прошлый раз подался на велосипеде в совхоз, обменять кое-что, ну и в трактире посидеть, с людьми пообщаться. Так на обратном пути, прям за совхозом, велосипед и товар отобрали, а чтоб не выступал старый, еще всыпали… Дед в слезах к старосте, а тот, мол, не наши тебя разули, да и вообще пошел на… Так старик и шкандыбал сорок верст до дома пешком, потом две недели болел… Раньше мой поселок совхозские стороной обходили… Мужики наши резкие… Ближним к тракту только таким и выжить, но вот не вернулся мой папаша из рейда, а с ним еще семеро самых крепких рейдеров из нашего поселка. Да в прошлом году налетели «дикие» с Проклятого полиса, еле отбились… Много мужиков полегло, и баб успели у нас увести, а бабы – это отдельная статья: мало их у нас, рожают много, но при родах помирают часто. Дед говорит – выродились крепкие бабы, еще до катастрофы рожали одного-двух детей, а то вообще ни одного не хотели иметь, вот Господь нас и наказывает теперь… Так если жениться хочешь, готовь отцам выкуп… Совхозные совсем оборзели. Двух девок украли за так, да не у кого-нибудь – у антоновского Версты, непоследнего человека в их поселке… Вот, кстати, и он к нам подгребает…

Верста, длинный худой мужик с рыжей шевелюрой, молча поручкался со мной и Митькой и отошел к своим… Ждем, что ли, кого? Пора план действий объяснять. Незаметно осмотрев свою справу, я сравниваю ее с соседской. Более тридцати человек из собравшихся на поляне одеты довольно однообразно – в куртки из овчины, мехом во внутрь. Но кое-кто, в том числе и я, щеголяют в хорошо выделанных куртках и штанах из кожи, кстати очень удобно по лесу идти – ни роса, ни мелкие колючки не цепляют. Обувь у всех почти одинаковая, хорошие сапожники работают как раз в Антоновке, снабжая всю округу. Оружие разномастно: пять дробовиков на всех, карабин СКС у Версты, у остальных дубинки, ножи, кастеты. Честно, убивать никого не хочется, нам бы лошадок надыбать, у отца две в нашем сарае стояло, вместе с ним во время рейда пропали.

Деду я не сказал ничего, да мы с Митькой часто исчезали по своим делам, взрослые уже почти, по восемнадцать обоим. Да и все собравшиеся были примерно нашего возраста. Одному Версте под сорок…

– Значит так, братва! – Рыжий стратег врезал соплей о землю и продолжил: – К совхозу пойдем к вечеру, сейчас перекусим. По дороге идти с опаской! Впереди трое дозорных, если встретим того-етого, в общем в плен взять… Допросить надоть, а потом и план составим, как жить дальше…

Перекусывали всухомятку, костров не жгли, нечего заранее настораживать противника. Пока ели, солнце уже стало клониться к западу, пора нам в дорогу. Вслед за Верстой и его командой люди вразброд направились к реке.

Сборный отряд переправился через Незнанку и двинулся по дороге к Совхозу.

* * *

Вот и вечер. Сидим мы с Митькой в дозоре над поселком, дымки из труб образуют белое марево, скоро его уже не видно будет. Слышатся обыденные звуки вечерней сельской жизни поселка. По дороге мы никого не встретили, и «языка» придется брать на месте. На выезде из поселка расположена застава и, судя по выкрикам, дружинники службу несут не очень ревностно… Пьянствуют, сволочи. Все наши тоже по кустам сидят, перекрыв северную околицу совхоза. Совсем стемнело, Митька начал посапывать, привалясь к моему боку. От нечего делать я стругаю палочку и поглядываю в сторону Совхоза.

В темноте я вижу как кошка, и эту сладкую парочку, оторвавшуюся от строений, увидел сразу же, ага в кустики собрались… Как раз в ту сторону, где залег Верста с тремя ребятами… Парень, как тетерев на току, ничего не видя вокруг, сам завел девку в засаду, охотничек, блин… Впрочем, это у нас почти все мужики вынуждены охотой промышлять постоянно, а этот вовсе, может быть, кузнец или подавальщик в трактире. Послышался глухой удар, всхлип и короткая возня… Я толкнул Митьку, и мы тихо перебрались в овраг, где заранее договорились встретиться с остальными. На дне оврага Верста вовсю стращал малого:

– Так, я щас кляп вытащу, вякнешь – мы тебе глаз на жопу натянем и девку потом твою отдерем хором. Ответишь на вопросы – свяжем некрепко и оставим здесь, небось к утру выползете. Одежка на вас теплая, не замерзнете… Ты понял? – Парень торопливо покивал, косясь на связанную подругу, ворочающуюся на мокрой земле…

В общем, парень объяснил, в каком доме дочь Версты находится, сказал, что дружинники в сторожке дежурят по двое, а общественную конюшню, склад и местную тюрьму охраняет один сторож. Верста, узнав, на какой дом придется напасть, впал в задумчивость. Похоже, знал, к кому его дочь попала.

– Так, Семен, – позвал он своего младшего брата, такого же рыжего, но более складного парня, – делимся на три отряда. Сначала дружинников на заставе повяжем. Ты со своей группой нас не дожидайся, сразу к складу иди. Как со сторожем разберетесь, грузите товар на телеги, там, у конюшни, их штук пять стоит, лошадей берите покрепче, каких в телеги, а каких под седло – сами решите. Рябиновские останутся охранять заставу, да и за трактиром заодно приглядят, не все пропойцы еще разошлись. Дом я сам пойду брать.

Верста отобрал людей в свой отряд. Я пошел с группой Семена, а Митька попал в отряд Версты. Как разобрались с заставой, я не знаю, во всяком случае шуму не было. Наш десяток обогнул поселок слева, и мы пошли прямо по полю. Ветер дул от нас, и собаки во дворах чужаков могли учуять, но обошлось, мы предварительно намазали кабаньим салом руки и лица, зимой зверье часто копается в полях, благо земля почти не промерзает. Семен впереди подал знак – вверх кулак, стоим, значит. Я это увидел, а мой сосед сослепу уткнулся мне в лопатки…

– Так, садись парни, осмотримся малость, поосторожимся, может, караульный и не в каморке у себя. Про собак «язык» не говорил ничего, вроде не гавкали, но, может, у него волчий пес, а они не лают… Ты, Степан (это мне, значит), сейчас подберись к окошку, глянь что там…

Осторожно передвигаюсь, стараясь не зацепиться за дворовый хлам. Неряхи какие, вот что значит общественные конюшни. В своем дворе колеса от телеги или развалившийся хомут небось посреди двора не бросили бы. Подобравшись к оконцу, затянутому мутной пленкой, я ничего интересного не увидел. На нарах виднелся силуэт спящего сторожа, на котором играли блики огня из почти прогоревшей печки. В углу, у дверного проема на стене, висел дробовик, а больше в сторожке ничего не было. Махнув рукой ребятам, я осторожно открыл дверь, Семен, отстранив меня от проема, мгновенно метнулся к спящему сторожу, взмах ножа, и старик даже не пискнул.

Внезапно сзади послышалась возня, рычание и чей-то испуганный вскрик… Резко отстранившись от дверного проема, я увидел, как крупный пес рвет антоновского пацана, а остальные оцепенело стоят вокруг, боясь поранить парня. Да че стоять, блин! На втором прыжке я навалился сверху на пса, плотно поймав его шею и голову в захват, и несколько раз ударил ножом в бок собаки. Последний раз ударил меж ребер, загнав нож по самую рукоятку, пес подергался и затих…