Читать книгу - "Остров - Николай Мороз"

Холм медленно, как кит, выплывал из тумана, рос ввысь, одновременно ширился и скоро преградил собой дорогу. Я задрал голову, прикинул высоту и решил подняться наверх в надежде увидеть оттуда Билла – живого или, как хотела бы мать, мертвого, неважно. Да и туман немного рассеялся, его отогнал прилетевший с моря соленый плотный ветер, сделалось светлее. Я стал подниматься по мокрой траве и мху. Через несколько минут я оказался у белого камня на вершине, привалился к нему спиной и принялся оглядываться.

Пустошь отсюда была как на ладони, холм стоял отдельно от остальных, и с его вершины открывалось довольно большое пространство. На севере просматривалась уводившая к ближайшему поселку дорога, справа и слева от нее тянулись пустоши: серые, неуютные, мокрые, покрытые мхом и обросшими лишайниками валунами, позади было море, а в нем…

Раньше я никогда этого не видел, все происходящее стало для меня открытием, и я не знал, что мне делать – бежать куда подальше, уносить ноги, спасая свою жизнь, или… Или, решив, что нахожусь далеко от воды, как и приказывала мне мать, посмотреть на это издалека, с безопасного расстояния, хотя для того, что появилось в море, расстояния ровным счетом ничего не значили.

Синие, бирюзовые, зеленоватые и янтарного цвета круги вертелись под поверхностью воды, крутились то под самой верхней ее кромкой, то уходили в глубину – и тогда сияние немного меркло, приглушенное толщей воды. Круги, похожие на колесные диски, закладывали в воде невероятные виражи, вращались и вокруг своей оси, и вокруг друг друга, касались боками и разлетались в разные стороны, то ли играя, то ли сговариваясь и обсуждая свой план, как те туристы-самоубийцы. Кстати, я слышал, что им удалось тогда найти лодку, заплатив за нее хорошие деньги, и это было последней новостью – больше о тех двоих никто ничего не слышал…

А сияющие колеса продолжали крутиться. Внутри кругов появились «спицы», они двигались сами по себе, то по часовой, то против часовой стрелки, то замирали и пропадали, то появлялись вновь. Одно такое колесо – цвета красного вина – стремительно поднялось из глубины и подошло вплотную к берегу. Я видел пульсирующие края диска, переливы света на его «спицах» числом девять, багровую точку в сердцевине диска. Эта точка полыхнула вовсе уж нестерпимым светом, спицы бешено крутанулись на оси и вдруг прорвали оболочку, оказались снаружи, и теперь диск стал похож на колесо велосипеда с проткнутыми шинами. «Велосипед» завертелся так, что в море появилась воронка, его точно втянуло в глубину и багровые всполохи на миг погасли. Погасли… и ослепительно вспыхнули вновь, диск рванулся из воды и, разметав соленые брызги, ринулся вверх И пропал за низкими тучами.

Что-то тяжелое ударило меня по плечу. Я вздрогнул, рванулся бежать. Но меня схватили за рукав. Попытка вырваться не удалась, меня держали крепко, да еще и дернули вдобавок. Я обернулся – из-за камня появился Билл. Он еще разок тряхнул меня за плечо и разжал пальцы. В руке он держал старый, добрый аргумент в спорах со смертью – двенадцатизарядный браунинг. Я неплохо разбираюсь в оружии – в последние годы пришлось кое-чему научиться, да и отец оставил после себя неплохой арсенал. Мать рассказывала, что отец, получив гражданство Британии, первым делом начал скупать оружие. Оно было его манией, его страстью, его любовью. Я с удивление узнал, что в России простым людям власти запрещают держать дома оружие за исключением неопасных травматических пистолетов и гладкоствольных охотничьих ружей и что для покупки вещи посерьезнее требуется предъявить множество разрешительных документов, за которые тоже надо платить. И туманно, не вдаваясь в подробности, мать нехотя ответила на мои расспросы, что отцу на родине пришлось нелегко именно по причине отсутствия у него достойного средства самообороны, вот он и страховался всю оставшуюся жизнь, научил стрелять жену, а мне только успел показать, как правильно держать оружие и как целиться. Свой первый выстрел я сделал много позже того, как отец покинул нас.

Билл посмотрел на море, на меня и спросил:

– Как ты думаешь, что это значит?

– Они что-то затевают, – я не отводил от воды глаз. Только что прямо из-под воды, не утруждая себя подъемом с глубины, в небо ушел еще один диск, цвета молодой травы, потом еще один, потом еще, и я отвернулся. Смотреть, как некто более сильный и искусный резвится и играет с волнами, мне больше не хотелось. Стало не то, чтобы страшно – неприятно, и захотелось поскорее вернуться в тепло.

– Точно, сынок. Это ты в точку попал. Они что-то затевают.

Билл убрал браунинг в кобуру, одернул куртку, засунул руки в карманы и стоял так, глядя мне за спину.

– Они уже десять лет что-то затевают, и все-то им удается. Дискотеку напоминает. Знаешь, что такое дискотека?

Я помотал головой. Слово знакомое, это что-то вроде массового мероприятия, где полагается танцевать под музыку и при свете ярких разноцветных огней. Точно: мы только что видели дискотеку пришельцев, вернее, подглядели со стороны, готовые при любой малейшей опасности бежать прочь, как те тараканы ночью на кухне, когда внезапно зашла хозяйка.

– Откуда тебе знать, – с жалостью, как мне показалось, протянул Билл и поманил за собой:

– Пошли отсюда.

Мы сбежали с холма и направились к «Адмиралу». Билл шел первым, шел быстро, он обогнал меня на десяток шагов – так торопился влить в себя ежедневную порцию виски. Летел, можно сказать, на крыльях, почти бежал и вдруг остановился, да так резко, что я не успел сообразить, в чем дело, и едва не врезался ему в спину. Но успел обойти, оказался на полшага впереди и увидел у дверей трактира машину – белый фургончик торговцев. Знакомый и долгожданный, его не было на прошлой неделе, зато сегодня он был тут как тут – хозяину оказалось не лень тащиться к нам по размытым дорогам через соляные болота. Но мать, хоть и торговалась до последнего, всегда набирала в «магазине» много чего нужного и про запас, поэтому торговцев я понимал – за денежками хоть к черту на рога потащишься. Он и притащился, повергнув Билла в столбняк.

– Это торговец, – сказал я, – он привез товар и новости. Пошли скорее.

И я побежал к дому. Билл выждал еще немного и затопал позади, но уже не так резво. Я оглянулся назад пару раз – тот шел неторопливо, будто на прогулке, точно и не бежал пару минут назад сломя голову, да еще и полу куртки отодвинул в сторону, и из-под нее показался ремень с кобурой.

Задумываться о странностях в поведении нашего постояльца было некогда, мать уже разговаривала с торговцем, и тот, вопреки обыкновению, не лез в салон, не подавал ей товар, а стоял у распахнутой задней дверцы. Внутри был кто-то еще, и, оказавшись рядом, я увидел его. Низкий, плотный, лет тридцати или чуть больше, в очках на бледной узкоглазой физиономии – он выглядел так, точно ему неудачно сделали пластическую операцию по подтяжке лица – такими узкими были его глаза. Правда, вначале я принял человека за китайца, но, увидев редкие рыжеватые кудрявые волосенки, собранные в пучок на затылке, понял, что ошибся. А потом разглядел поближе и сообразил, в чем тут дело. У человека сильно опухли веки, да еще вдобавок слезились глаза, белки за очками были красные. Человек постоянно тер глаза грязными руками, только усиливая раздражение.