Читать книгу - "Сколько волка ни корми - Карина Сергеевна Володина"

хочет волком стать, – произносит девушка задумчиво. – На враньё похоже, Вран из Сухолесья. А Сухолесье-то почему? Неужто лес наш сухим считаешь? Не нравится он тебе? Мало еды приносит?

«Наш» лес. Что же ей нужно всё-таки, не то русалке, не то ночнице? Что же она с ним так долго разговаривает, не особо-то и чаруя? Думает, что до рассвета ещё времени много?

– Не я это придумал, – улыбается Вран. – Предки мои сюда пришли в месяц сухий, у леса поселились, отсюда и название. А сама назваться не хочешь?

– Нет, мне «красавица» по нраву, – пожимает плечами девушка. – Значит, к лесу у тебя жалоб нет – это хорошо. А что же, к сути твоей человеческой есть? Зимой голым мимо лесавок спящих скакать – так и пятки отхватить могут.

– Я лесавок не беспокою, и им меня беспокоить незачем, – пожимает плечами Вран в ответ. – И лес я уважаю, а он…

– …уважает тебя в ответ? – фыркает девушка. – Какой ты самонадеянный.

– Не уважает, а бережёт, – поправляет её Вран. – И тебе меня трогать тоже незачем: не к тебе я пришёл, не с тобой я уйду. Хорошая ты, хорошей и оставайся. А мне домой пора.

Девушка быстро-быстро моргает несколько раз: похоже, Вран её озадачил. Вран быстро нагибается, подбирает с земли ножи, суёт их в сумку, бросает на девушку последний беглый взгляд – и направляется прочь с полянки, в сторону своей деревни. Хорошо хоть все тропы в лесу он наизусть знает – с закрытыми глазами бы дошёл.

«Не к тебе я пришёл, не с тобой я уйду» – хорошая присказка, рабочая, Деян рассказывал, что так трижды от себя нечисток отгонял, которые ему на хвост во время охоты садились.

Но на девушку она почему-то не действует.

– Уже? – удивлённо спрашивает она. – Эй, погоди!

Вран знает, что нечисткам отвечать нельзя… но сколько раз он уже этой ответил? Да и идти так быстро, как хотел, не получается: окаменели от холода ноги, еле переставляются.

И такой растерянный этот звонкий голос…

– Не могу, красавица, – говорит он всё-таки через плечо, не оборачиваясь – хотя, судя по хрусту снега, ничуть не замёрзшая девушка уже почти его догнала. – К жене мне надо, к детям.

– К кому?

Девушка выскакивает перед ним, идёт спиной вперёд, словно чувствуя деревья и чутко их огибая. Даже щёки от холода не раскраснелись – смуглые щёки, нездешние, но и как будто не мертвецкие. Деян говорил, что у русалок кожа тонкая, зеленоватая, и глаза такие же – болотные, как зацветшая трясина. Что голые они всегда, что сразу тебя забалтывают, если их на место не поставишь: не твой я, лютый меня бережёт, с ним и разбирайся.

– К жене и к детям, – повторяет Вран, пытаясь её обогнуть – но девушка тут же смещается туда же, куда и он. – Ждут они меня с вечера, красавица. Глаз не смыкают, у окна сидят, на лес смотрят. Обещал я им до рассвета вернуться, а тебе ничего не обещал. Вот и иди своей дорогой, а я пойду своей.

– Тебе сколько лет, верный муж? – лукаво спрашивает девушка. – Когда детей заделать успел?

– Уже двадцать четыре года прошло, как лютый меня призвал, – отвечает Вран. – Молодо выгляжу, потому что Чомор меня любит, не хочет, чтобы я раньше срока его покидал. Ты спроси у него, как увидишь: Вран из Сухолесья, любимец его. А если сейчас меня заберёшь, гнев его на себя накликаешь.

Таких советов Деян точно не давал: настолько бессовестно нечисткам врать – затея очень опасная, сегодня нечистка тебе поверит, послушает, а завтра поймёт, что обманул ты её, и тогда уже никакой жизни тебе не будет.

– Двадцать четыре года? – переспрашивает девушка почти с восхищением. – Любимец Чомора? Ну и затейник ты, Вран из Сухолесья! Не зря тебя так назвали, удивительную силу тебе имя подарило.

– А тебе какую силу имя подарило? – спрашивает Вран, с трудом переступая через вылезшую из-под снега корягу. Ноги никак не отогреются – да и с чего бы им отогреваться? Даже шапку хочется с головы стащить – всё равно не греет, только снег тает. – Обо мне мы много говорим, а о тебе я ещё ни слова не слышал. Всё как на духу тебе выкладываю, а ты только смеёшься да не веришь мне. Может, я тоже посмеяться хочу?

– А я о других говорить люблю, а не о себе, – отвечает девушка. – О себе-то я всё знаю, а о других – нет. Значит, двадцать пятый год по земле ходишь, женат и с детьми уже, а всё в лес к жизни серой тянет? Не первый раз уже приходишь, Вран. Но сегодня ты что-то разошёлся. Ножей натаскал, горшочек с варевом каким-то притащил… забыл ты его, кстати. Подарок мне оставил.

Вран останавливается, как вкопанный, чуть снова не выругавшись в сердцах. Не слова девушки о том, что видит она его не впервые, его останавливают – горшочек. Клятый горшочек, который он взял у зелейницы, заверив её, что непременно вернёт, – а теперь стоит этот горшочек Чомор знает где… точнее, знает и Вран: на полянке, к которой нужно разворачиваться и возвращаться.

Но если Вран будет ходить так туда-сюда, до деревни он не доберётся. Окоченеет прежде.

Вран знает и ещё одно правило: никогда не проси у нечисток никаких услуг, услужат так, что до конца жизни бед не оберёшься. Но он уже почти не чувствует пальцев ног, даже губами шевелить больновато – нет, Вран всё-таки попросит, просто так, чтобы нечистке придраться не к чему было.

И Вран говорит:

– Сходи за горшочком, красавица. А я тебе взамен расскажу, зачем мне лютым становиться, если тебе так любопытно.

Девушка снова прикусывает губу. Довольная – конечно, подловила, нашла, чем на крючок поймать.

– Нет, давай-ка по-другому, – качает она головой. – Ты мне сначала расскажи, а я тебе завтра горшочек принесу. Прямо к деревне твоей – до неё тебя доведу, у неё тебя оставлю. А то знаю я вас – бросишь одного, а ты дёру дашь, заблудишься ещё… Меня не обхитришь, Вран из Сухолесья.

Да и не собирался Вран с ней хитрить – ему правда горшочек нужен. Желательно прямо сейчас.

– Не могу я горшочка до завтра ждать, – стуча зубами, отвечает он. – Жене обещал, что принесу сегодня. Жена моя…

– …всё поймёт и меня поблагодарит за то, что я так легко тебя к ней отпустила, а не у себя оставила. Или непонятливая у тебя жена, Вран?

И кажется Врану, что на мгновение глаза её