Читать книгу - "Зимний Туман - друг шайенов - Евгений Костюченко"

— Отчего же? Откровенно говоря, я поначалу довольно скептически воспринимала эту идею, но сейчас она кажется мне вполне приемлемой. Но об этом после. Расскажите, как складываются ваши дела в Маршал-Сити?

Мелисса стояла за спиной матери, обняв ее за плечи, и Степан мог видеть одновременно и благосклонную улыбку профессорской жены, и насмешливый взгляд профессорской дочки. Он подробно рассказал, как отремонтировал помещение старой скобяной лавки и как устроил конкурс, подбирая продавцов и управляющего для обувного магазина. Самым трудным оказалось найти в городе хоть какого-нибудь художника, чтобы украсить магазин достойной вывеской и разместить по всему городу и на подъездных путях соответствующую рекламу. Оливию Фарбер очень удивило, каким высоким спросом пользовались среди жителей Маршал-Сити индейские мокасины, и тогда Степан пообещал в следующий раз привезти ей несколько пар — эта обувь одинаково хороша и для прогулок по лесу, и в качестве домашних тапочек. Он знал, что здесь его никто не спросит о доходах, и сам привел некоторые цифры и расчеты. А когда Гончар сообщил, что собирается строить дом, Оливия Фарбер заметила:

— Но вы же не собираетесь навсегда осесть в Вайоминге? Впрочем, хороший дом всегда можно выгодно продать.

— И переехать в Денвер, — добавила Милли.

Где-то в глубине здания прозвенел входной колокольчик, и Оливия Фарбер глянула на стенные часы:

— Кажется, Леопольд пришел. Он сам вам все и расскажет.

Профессор Фарбер тоже не удержался от замечаний по поводу нового костюма Степана.

— Для торговца вы одеты слишком импозантно, — сказал он. — Жилет хорош, но к нему не мешает добавить золотую цепь от часов. И часы должны быть массивные, хорошо бы с парой рубинов на крышке. Кто вязал ваш галстук?

— У меня нет лакея, — развел руками Гончар.

— Положим, это доверяют не лакею, а жене. Но в любом случае получилось недурно. Оригинально, но строго. Где вы научились этому?

— Уже не помню.

Мелисса захлопала в ладоши:

— Ага, что я говорила? Даже папе не удалось ничего выпытать!

Фарбер взял Степана под локоть:

— Мистер Питерс, уединимся в библиотеке. Через пять минут Росита подаст нам кофе, а скрасить томительное ожидание мы сможем с помощью бесподобного бренди.

* * *

"Кажется, семейство Фарберов серьезно заинтересовалось происхождением бродяги из Небраски, — подумал Степан. — Никогда раньше они не задавали мне столько вопросов, пусть и косвенных, о моем прошлом".

Словно прочитав его мысли, профессор заговорил:

— С детских лет я запомнил простое правило: если не хочешь, чтобы тебе лгали, не спрашивай лишнего. В путешествиях мне встречались разные люди, и я никого из них не вынуждал лгать. Они сами рассказывали о себе то, что считали нужным. Неважно, говорили они правду или сочиняли. Но есть вещи, которые необходимо знать с максимальной точностью. Например, отправляясь по реке, не мешает осведомиться, умеет ли плавать твой попутчик. Понимаете, о чем я?

— Не совсем, — признался Гончар.

Профессор плеснул бренди на донышко широкой рюмки.

— Божественный нектар. Попробуйте, и вы никогда не сможете пить ничего, кроме французского коньяка. Это из Франции. Полагаю, вам известна ценность этого напитка? Хотя… Вы непохожи на француза. Итальянских корней в вас тоже не чувствуется. Иначе Оливия моментально узнала бы в вас земляка.

— К чему эти расспросы, доктор?

— Вы не догадываетесь? — Профессор подвинул рюмку к Степану. — Обратите внимание на аромат. Немного цветочный, не правда ли? Я бы сказал, женственный запах. Виски — это мужчина. А в коньяке заключена женская субстанция… Извините, что я так долго подбираюсь к сути разговора. Но тема довольно щекотливая.

— Черт возьми! Не узнаю вас, док, — грубовато засмеялся Гончар. — Мы с вами рылись на чужих приисках, мы перебили кучу народа, какие еще щекотливые темы остались после этого? Говорите прямо. Время — деньги, слышали такую поговорку?

— Извольте, скажу прямо. Стивен, моя дочь потеряла голову из-за человека, о котором ничего не знает. Не возражайте, просто послушайте меня. Ей шестнадцать лет, в ее жилах течет наполовину итальянская кровь. Шекспировской Джульетте, насколько я помню, было четырнадцать. Или еще меньше? Лучше бы это случилось с Мелиссой хотя бы года два назад. Тогда бы все уладилось само собой. Но она считает себя взрослым человеком и уже не играет в дочки-матери, а строит планы. Женская природа берет верх, и Мелисса видит в вас отца своих детей.

Профессор задумался, смакуя коньяк.

— Она сама вам об этом сказала? — спросил Гончар.

— Боже упаси. Есть вещи, о которых не говорят. И есть такой инструмент, как родительское сердце. Может быть, если бы Оливия не была так близка с дочерью, мы бы ничего и не узнали. Но мы знаем. Что скажете?

Степан ослабил узел галстука, который вдруг показался ему ужасно тесным.

— Что я могу сказать? Судьба подарила мне знакомство с вашей семьей. Я не хочу причинить вам ни малейшего беспокойства. Развернуть перед вами свою родословную? Предъявить фамильный герб? Мне казалось, что вы достаточно хорошо меня узнали. Я не женат. Вам известно, чем я занимаюсь и к чему стремлюсь. И раз уж об этом зашла речь… Что ж, я был бы счастлив жениться на вашей дочери. Хотите знать о моем прошлом? Но прошлого не существует. Во всяком случае, у меня за плечами тридцать лет, прожитых честно. В Небраске, Дакоте и Вайоминге вы не найдете ни одного человека, который мог бы назвать меня трусом или обманщиком.

Фарбер примирительным жестом выставил перед собой ладони:

— Не сомневаюсь! По крайней мере, среди живых таких нет. Но я не касаюсь вашего прошлого. В данной ситуации меня гораздо больше занимает ваше будущее. Вы бы на моем месте тоже не спешили благословить единственную дочь на брак с человеком, который скрывается от правосудия, так?

— Так.

— Ну и что мы будем делать?

— Зависит от того, что вы предложите. Ведь у вас наверняка уже есть какие-то планы.

— Ну что вы, никаких планов. Хотя некоторые идеи могут показаться вам вполне достойными. Например, такая. — Профессор отвернулся к книжному шкафу и, проводя пальцем по тисненым корешкам, заговорил медленно и осторожно, взвешивая каждое слово: — Вы уезжаете на год и не показываетесь у нас, пока не разрешится эта история с обвинением в убийстве. За это время Мелисса повзрослеет, станет более благоразумной. Возможно, у нее появятся новые интересы, новые впечатления, новые знакомые, в конце концов. Если же она сохранит свои чувства, то у меня не будет никаких возражений. Но дайте ей время, Стивен!

— Следовательно, я должен уехать в Мексику? — уточнил Степан.

— Нет. — Фарбер снова развернулся к нему, явно приободренный тем, как легко был воспринят его совет. — То есть все должны думать, что вы туда уехали. А на самом деле вы отправитесь совершенно в другом направлении. Что вы знаете о России?