Читать книгу - "Под тихое мурчание... - Яна Титова"

Потом он еще раз вернулся в реальность и с удивлением почувствовал, что ему словно бы стало не так холодно. Где-то совсем на периферии сознания мелькнула мысль, что он уже начал окончательно замерзать, и именно поэтому ощущает тепло, и Егор попытался пошевелиться, чтобы полностью прийти в себя и попробовать хоть как-то согреться. Но ему не удалось шевельнуть даже пальцем. Руки и ноги не слушались, глаза не открывались, и он мог только прислушиваться к окружающей его тишине, тщетно пытаясь уловить хоть какой-то звук. Но вокруг стало, кажется, еще тише, чем раньше — даже шум ветра в верхушках елок теперь не был слышен. А тепло, между тем, ощущалось все сильнее, причем оно почему-то охватывало дальнобойщика не со всех сторон, как, по идее, должно было ему казаться, а только спереди, сзади и сверху. Тот бок, на которой он лежал, оставался онемевшим от холода, идущего от заледеневшей земли, словно Егора накрыли каким-то большим теплым одеялом. Он собрался было удивиться этой странности, но внезапно снова начал куда-то «уплывать», постепенно переставая чувствовать и тепло, и идущий снизу холод.

В третий раз он очнулся, потому что ему стало трудно дышать. Что-то мягкое и теплое прижималось к его лицу, щекотало ему нос и не давало как следует вдохнуть ледяной воздух, так что он опять попытался открыть глаза, чтобы понять, что это. Новая попытка оказалась частично удачной — Егор сумел приподнять веки, но ничего толком не увидел. Лишь почувствовал, что к его лицу прижимается какой-то огромный мохнатый ком, что-то вроде куска меха, и тут же снова закрыл глаза, чтобы в них не попал пух с этого странного предмета. Ему было все так же холодно снизу и тепло со всех остальных сторон, а кроме того, теперь вместе с теплом он чувствовал какую-то легкую, почти незаметную вибрацию. Причем эта вибрация очень напоминала ему какое-то другое ощущение, давно забытое, и он даже попытался вспомнить, что же это такое, но его мысли опять начали путаться, и вскоре он вновь отключился от реальности.

Дальше он еще несколько раз то приходил в себя и чувствовал, как замерзает его левый бок и как в лицо ему тычется что-то пушистое, то проваливался в сон, и зимняя ночь на дороге сменялась красочными видениями каких-то экзотических южных стран с ярким солнцем, зеленью и жарой. Хотя Егор не был уверен, что зимний лес и холодная дорога тоже не были сном — слишком уж необычно он чувствовал себя, когда, как ему думалось, просыпался на краю этой дороги.

В какой-то момент он снова стал слышать звуки — тихие, еле ощутимые шорохи, чуть более громкое, но все равно едва слышное постукивание, похожее на чьи-то очень легкие шаги, и скрип смерзшегося снега, словно по нему и правда кто-то шел. На какое-то мгновение у Егора появилась надежда, что его все-таки нашли и что к нему приближаются какие-то люди, но «шаги» не становились громче, и он отогнал эту последнюю радостную мысль. К нему никто не шел, на дороге никого больше не было, и в лесу по-прежнему стояла мертвая тишина, а звуки, которые он слышал, создавали косточки в его ушах — он уже так сильно замерз, что они начали деформироваться, а то и вовсе трескаться от холода. Если бы даже его теперь нашли, спасти его, скорее всего, уже было бы невозможно.

С этой мыслью Грушев приготовился снова провалиться в беспамятство, надеясь, что больше он уже не очнется, но внезапно шорохи рядом с ним стихли, и вместо них послышалось более громкое и совершенно неожиданное фырканье. Оно тоже показалось Егору отдаленно знакомым, и он собрал все оставшиеся силы, чтобы еще раз, теперь уже точно последний, открыть глаза. Меховое нечто, лежавшее раньше рядом с его лицом, немного отодвинулось в сторону, и молодой человек смог увидеть кусочек белой дороги, залитой лунным светом, и такой же небольшой кусочек черного леса за ней. А еще сбоку виднелась какая-то мутная, расплывчатая тень, и он, как мог, скосил глаза в эту сторону, чтобы рассмотреть ее получше…

Тень оказалась огромным, как разбившаяся фура Егора, мохнатым силуэтом какого-то зверя. Было слишком темно, чтобы можно было понять, что это за животное, или даже просто увидеть, как оно выглядит — Грушев заметил лишь, что оно было очень пушистым и что у него были мощные толстые лапы.

А еще у этого зверя были огромные и горящие ярким изумрудным огнем глаза — они внезапно вспыхнули на фоне его лохматой головы, словно два зеленых сигнала светофора, и это было последним, что увидел Егор в ту бесконечно долгую зимнюю ночь.

…Дальше в его памяти сохранилось еще несколько совсем отрывочных фрагментов. Сначала он почувствовал, что согревавшие его существа исчезли, и снова погрузился в ледяную тьму. Потом ему показалось, что его куда-то тащат, волокут по снежному насту, и неровности дороги больно задевают его спину — он открыл глаза, увидел над собой черное звездное небо и убегающие назад верхушки елей, и снова отключился. На этот раз, по всей видимости, надолго, потому что когда его глаза открылись в следующий раз, вокруг стало светлее и он «ехал» не по дороге, а по узкой тропинке среди деревьев, время от времени натыкаясь на их стволы. Где-то сбоку, на периферии зрения Грушева, мелькнули, как ему показалось, какие-то сероватые тени — они скользили по снегу, обегая с разных сторон деревья, и то обгоняли его, то слегка отставали. Молодой человек попытался скосить глаза, чтобы рассмотреть их получше и понять, что это — но даже это крошечное усилие оказалось для него слишком тяжелым, и он опять погрузился в полную темноту.

Следующее пробуждение… Вокруг опять было темно, но медленно убивавший Егора мороз исчез — теперь ему стало не просто тепло, а даже жарко. И лежал он теперь на чем-то мягком, да к тому же, вроде бы был переодет в какую-то приятную на ощупь одежду. Пошевелиться дальнобойщику, как и прежде, не удалось, но он смог посмотреть по сторонам и увидел в нескольких шагах от себя уже знакомые светящиеся зеленым огоньки, разбитые на пары. Одна такая пара горела где-то внизу, еще две — повыше, а еще одну Егор заметил прямо над собой. Он хотел присмотреться к этим огонькам, так похожим на чьи-то глаза, получше, и ему даже показалось, что он видит не только их, но и очертания двери и какой-то мебели,